Полицай - стр. 14

Но помощи я не ждал, а сам, хоть и не быстро, откинул одеяло и уверенно сел на кровати.

– Ну…, вот. Герой…!!! – Доктор осмотрелся кругом и поставил саквояж на витой венский стул и, чуть задрав рукава вверх, резко защёлкал пальцами перед моим лицом и одновременно водя ими перед глазами, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Потом взял мою руку, сжал запястье и послушал пульс, довольно буркнув: – Нормально…. А сейчас мы посмотрим другое.

Открыл саквояж и достал блестящий никелированный молоточек с резиновой головкой, задрал рубаху и двумя резкими движениями, острым концом, провёл по животу и удовлетворённо отпустил подол рубахи.

– Что ж, Тимофей, повезло тебе…. Повезло, – и повернулся всем телом к отцу, – покой, Силантий Иванович, покой и недельки через две всё восстановиться. В том числе и память.

Снова повернулся ко мне: – Хоть что-нибудь вспомнил?

– Не…, пока ничего. А вот как вас зовут, помню – Сидор Ефграфович, – чем сразу восхитил дохтура.

– Молодец… Ну.., тут мне делать больше нечего. Перевязку сами сделаете, а я поехал. Денька через три загляну… Посмотрим. Да…, память тоже постепенно вернётся. Хотя тут может быть по-разному – может она проснётся завтра, а может через неделю…. Или кусками. И разговаривайте с ним побольше, рассказывайте о прошлом, глядишь где-то и что-то в мозгу, за что-то зацепиться и тогда память может вернуться одномоментно.

Глава вторая

Через три Сидор Ефграфович провёл более углублённое исследование, насколько это было возможно в наших условиях. В конце обследования снял повязку с головы и осмотрел заживающую рану, пощупал по краям пальцами, а закончив, удовлетворённо отодвинулся от меня и вынес вердикт, сидящим в сторонке матери и отцу. И конечно мне.

– Что ж, Силантий Иванович и Клавдия Петровна, делать мне здесь больше нечего. Тимофей вполне здоров. Есть там свои ещё мелкие болячки, связанные с пребыванием в тюрьме, но не существенные и они скоро пройдут. А так, сейчас ему главное спокойная жизнь, питание, прогулки и это вы ему обеспечите, даже не сомневаюсь. Ну, а ты, казак, давай быстрей в строй вставай. Интересная жизнь начинается без Советов….

Эти три дня для меня тоже даром не прошли. Я окончательно пришёл в себя. Рана на голове подзажила, исчезли головные боли. И не подташнивало, как это бывает при контузии или сотрясение мозга, но я продолжал играть потерявшего память и больше помалкивал, когда вся семья собиралась под крышей и слушал остальных, пытаясь из различных кусков разговоров и рассказов, собрать какую-то цельную часть прошлого. Осторожно расспрашивал жену, когда мы были одни. Отец довольно охотно пускался в воспоминания. Немало размышлял и над тем, а куда подевалась прежняя сущность самого Тимофея. Даже попытался покопаться внутри себя, мысленно. Но…, ничего. Ведь он же был, жил полноценной жизнью… Хоть какие-нибудь воспоминания или мысли ведь должны были остаться. Та же любовь с Агаше. Но нет, такое впечатление, что я попал в совершенно пустую голову. С другой стороны может быть это и к лучшему. Не надо бороться с прежним хозяином тела. Хотя, опять же из разговоров семьи уже составил своё мнение о Тимофее. Младший сын, 21 год. И как это бывает, младший самый любимый и опекаемый от трудностей и превратностей нелёгкой жизни на чужбине. Были в этой семье у Тимофея и два брата. Старший – Кондрат, 36 лет, степенный, осанистый, крупного телосложения, с такими же крупными чертами лица. Рассудительный и обстоятельный в своих суждениях, по житейски мудрый и крепкий хозяин. Жил на другом конце нашего небольшого хутора и хозяйство его было такое же, как и он сам – обстоятельное и добротное. Средний брат – Ефим, 30 лет, в определённой степени противоположность старшему. Высокий, худощавый, с быстрыми и живыми глазами, по жизни лёгкий и весёлый. И о жизни судил легко и быстро, но далеко не дурак. И иной раз за внешней легковесной личиной, проглядывался жестокий и бескомпромиссный характер. Но в кругу семьи, близких людей и друзей, он был душой компании. И всё его хозяйство, полностью тащила на себе его жена Глафира. Та ещё бабёнка, из настоящих казачек, боевая и если надо было, то запросто закрутит своего муженька. Но она чтила казачьи традиции, где муж был главным в семье и имел право заниматься, чем желал. Ну а она смотрела за хозяйством и тут тоже был порядок и зажиточность.