Полевой дневник - стр. 5
«Коль, может, у устья Синьгями заночуем. Ты как, не устал?». Мой старый товарищ, водитель геофизической партии Коля – Дед, отвечает со смешинкой в голосе: «А нам, татарам, один фиг». В полутьме кабины я представляю, как Колька щурит свои серые глаза, а улыбка прячется в окладистой бороде. За нее он и получил кликуху – «Дед». Николай родом с Южного Урала, яицкий казак. Там и бороды положено носить и песни уметь петь. Сегодня, пока ехали по широкой долине Томпо, горланили с ним «Из-за острова, на стрежень…», а потом уже, от души, «Ой то не вечер, то не вечер, мне малым-мало спалось…».
В приустьевой части большого левого притока Делиньи, речки с певучим эвенским названием Синьгями, съехали с заснеженного русла на косу, ближе к лесу и коренному берегу. Снегопад закончился. Свет фар выхватил из снежного однообразия большой завал из стволов лиственниц, оставшихся на косе после весеннего половодья. Дед развернул машину «мордой» к верховьям долины, откуда «тянуло сквознячком». Это, чтобы выхлоп в кабину не задувало.
Поток свежего воздуха, перекатывающийся вдоль долины с верховий, уже по-весеннему влажный и пахучий. В нем угадывается и запах прошлогодней перепрелой листвы, и терпкий дух оживающих тальниковых почек, и аромат сухих луговых трав, и отогревающихся за день на мартовском солнышке прибрежных скал. Не знаю, что еще впитал в себя этот весенний воздух, но хочется вдыхать его и вдыхать полными легкими, прочищая их от зимнего кабинетного угара. В затишке завала соорудили костерок. Старый, закопченный на полевых кострах чайник, наполнив снегом, повесили на таган. Ужинаем в кабине машины, разложив домашние припасы над приборной доской. Банки, из продуктов, полученных «на поле», открывать не хочется, еще сезон впереди, наедимся тушенки. В эмалированные кружки плеснули помаленьку спирта. Разбавили водичкой из канистрочки – заранее залили, переезжая наледь. В кружках звенели льдинки, и непонятно от чего дух перехватывает – от спирта ли, от воды ли ледяной?
Яркий свет в кабине машины виден вдоль реки далеко-далеко. Белые горы, окружившие долину, своими вершинами подпирают черноту звездного неба. И только на самом севере, из-за кромки водораздела, начинают выплескиваться зеленые волны Северного Сияния…
3
…И весны восторженные слезы
Заискрились в хрустале сосулек.
А. Горбунов
Весна – это улыбка природы. В мае все насыщено звуками. Что-то шуршит, булькает, свистит и звенит. Тонкие языки ручейков слизывают с почерневших кочек сахарные хрусталики снега. Стрелы тальника зарозовели и гибко распрямившись, подставили солнцу набухшие комочки почек. Стволы лиственниц напитали янтарным соком ветви, взорвавшиеся нежно-зеленой хвоей. Теплый ветерок перекатывается по долинам, заигрывая с промерзшими за зиму скалами на склоне водораздела. Сладкий запах оттаивающей земли щекочет ноздри молодого лопоухого лося, застывшего в зарослях тальника. Солнце щедро разливает золотое тепло, и его лучи искрятся на тонких льдинках в прозрачных окнах лужиц. Небо, огромное и бездонное синее небо, по заснеженным вершинам стекает в озера и реки. С хрустальным звоном осколки льдин осыпаются в воду. Утробно ухает оседающая наледь. Дробь дятла задорным эхом разносится по долине.