Полеты наяву или во сне. Детектив - стр. 26
Звонит недовольный Даня и говорит о том, что оперативники привезли чуть не целый вагон перчаток из дома Генриетты, но среди них нет тех, которые могли бы оставить свои следы на месте преступления. Никаких следов пыли с коляски Генриетты, никаких следов ее потожировых или одежды – ничего!
– Блин, столько времени убил на эти перчатки – и ничего, представляешь?! – сокрушается Даня.
– Как бы не пришлось всю одежду членов семьи проверять – говорю ему я – ведь кто-то из них это делал в одежде, и на ней должны сохраниться следы пыли с коляски, например, или следы самой Генриетты…
– Это очень трудно, Марго. Преступник может объяснить это тем, что например, мыл ее коляску или что-то подобное соврать.
Я все еще ломаю голову над личностями Руфины и ее матери, когда приезжает Клим.
– Ну, что? – спрашиваю я в нетерпении – врач сказал тебе, зачем он подыгрывал Генриетте?
– Хм, знаешь, он довольно долго отнекивался тем, что не может давать такую информацию – клятва Гиппократа, то да се… Но когда я пригрозил ему тем, что сейчас он поедет в СК и будет объясняться там, а также тем, что вероятно, таким поведением он способствовал убийству, он сдался и рассказал мне… Очень мало рассказал, только то, что знал сам и не более того.
– Ну, и? Почему Генриетта пошла на такой шаг? Как уговорила его сделать ее инвалидом? Как скрывала все это столь долгие годы?
– Он сказал, что истиной причины он не знает, хотя Генриетта утверждала только одно – она делает это только по той причине, что боится одного из членов семьи.
– Вот как? И кого же именно? И почему боится?
– Он не знает…
– Вот черт!
– Да. Говорит, что Генриетта утверждала, что ее хотят убить…
– Бабка просто из ума выжила. Потому что можно подумать, что если бы она стала инвалидом – убийца отказался бы от своих планов.
– И не говори.
– То есть по его словам, она стала якобы инвалидом, потому что боялась за свою жизнь?
– Да. И хотела со временем вывести преступника на чистую воду.
– И при этом ни слова не сказала, кто же он?
– Вот именно. Обмолвилась, правда, что ее завещание – как кость в горле кое-кому, и потому она боится.
– Ну, если все это правда, то я даже не сомневаюсь, что это Гурий – он кажется мне наиболее мерзким и скользким типом.
– Марго, ты сто раз говорила, что нельзя опираться на личные ощущения… Кстати, он говорит, что ничуть не удивлен, что Генриетта ни разу не спалилась с тем, что она не инвалид – она была очень сильной, хитрой и выносливой.
– И его не удивило то, что за десять лет она так и не разоблачила того, кто якобы хотел ее убить?