Полет сокола - стр. 65
Зуга повернулся, пересек палубу и спустился на лихтер.
Робин не двинулась с места, дожидаясь, пока капитан закончит разговор с боцманом. Кодрингтон оглянулся и с деланным удивлением поднял брови.
– Капитан Кодрингтон, мы покинули «Гурон» по моему настоянию. Вот почему нам понадобилось другое судно. – Робин говорила тихо, но столь энергично, что лицо капитана смягчилось. – Вы были правы. «Гурон» – корабль невольничий, а Сент-Джон – работорговец. Я могу это доказать.
– Каким образом? – спросил Кодрингтон с явным интересом.
– Не сейчас. Мой брат… – Робин показала глазами в сторону трапа. Зуга дал ей точные указания, как вести себя с капитаном. – Сегодня днем я буду на пристани в Роггер-Бэй.
– В какое время?
– В три часа.
Робин приподняла юбки и стала пробираться к трапу.
Адмирал Кемп томился в огромном резном кресле, которое подчиненные прозвали «троном». Величественность кресла подчеркивала старческую худобу, узкие плечи смотрелись карикатурно под пышным золотым шитьем синего парадного мундира. Адмирал вцепился в подлокотники кресла, стараясь не ерзать, – от этого молодого офицера ему всегда делалось не по себе.
Клинтон Кодрингтон говорил быстро и выразительно, подчеркивая каждую мысль изящными жестами. Его энергия и энтузиазм утомляли, адмирал предпочитал подчиненных с более спокойным темпераментом, которые выполняют приказ в точности и не склонны к авантюрам. Известный еще с юности как «зануда Кемп», командующий с глубоким подозрением относился к так называемым блестящим офицерам; в его представлении само это слово было синонимом ненадежности. К сожалению, характер службы в дальней колонии позволял молодым людям, подобным Кодрингтону, месяц за месяцем находиться в самостоятельных рейсах без присмотра старших офицеров, способных при необходимости остудить горячие головы.
Адмирал не сомневался, что еще не раз хлебнет горя с этим капитанишкой, прежде чем закончит службу, получит причитающийся ему титул и удалится на покой в уединенное поместье в Суррее. То, что настоящих неприятностей пока не случилось, можно было объяснить лишь крайним везением. Припомнив калабарский инцидент, Кемп с трудом удержался от раздраженной гримасы.
Кодрингтон появился в Калабаре ясным июньским утром. Пять аргентинских невольничьих кораблей заметили верхушки его парусов за тридцать миль и принялись лихорадочно разгружаться. Когда «Черная шутка» подошла к берегу, пять капитанов самодовольно ухмылялись: их трюмы были пусты, а две тысячи несчастных рабов длинными рядами сидели на корточках на пустынном пляже. Что еще приятнее, экватор был в добрых двадцати милях к северу, а значит, работорговцы находились вне пределов юрисдикции британского флота. Невольничья база в Калабаре на то и была рассчитана, чтобы воспользоваться лазейкой в международном соглашении.