Полет сокола - стр. 45
– Ваша экспедиция отправляется в глубь континента… – Теперь капитан смотрел ей в лицо. – Когда вы туда доберетесь, если это вообще случится, вы увидите настоящие ужасы, такие жестокости, которые и не снились американским рабовладельцам. Людей косят войны, лихорадка, пожирают дикие звери – какая уж тут вера в небеса! По сравнению с тамошней дикостью бараки и хижины для рабов покажутся раем земным.
– И вы уверяете, что, отлавливая этих несчастных и заковывая их в цепи, вы оказываете им благодеяние?! – возмущенно воскликнула Робин.
– Вы бывали на плантациях в Луизиане? Нет, конечно. Ну так я приглашаю вас туда. Приезжайте как-нибудь ко мне в гости, в Баннерфилд, и сравните моих рабов с африканскими дикарями – или хотя бы с теми несчастными, что обитают в трущобах и работных домах вашего благопристойного зеленого острова.
Робин хорошо помнила безнадежно спившихся, потерявших человеческий облик бедняков из миссионерской больницы. Она не знала, что ответить.
Сент-Джон цинично улыбнулся:
– Если подумать, это не что иное, как насильственное обращение язычников. Я вывожу их из кромешной тьмы на пути Господа и цивилизации – фактически выполняю вашу миссию, хотя мои методы куда более эффективны.
Робин вздохнула:
– Вы неисправимы, сэр.
– Я мореплаватель и плантатор, а еще торговец рабами и их хозяин и готов отдать жизнь за свое право быть всем этим.
– И вы еще говорите о праве?! – воскликнула она.
– Да, о праве кошки на мышь, о праве сильного, доктор Баллантайн. Это закон природы.
– В таком случае могу лишь повторить, капитан Сент-Джон, что намерена покинуть ваш корабль при первой возможности.
– Что ж, очень жаль. – Свирепый взгляд желтых глаз немного смягчился. – Мне бы этого не хотелось.
– Я посвящу всю жизнь борьбе с вами и с такими, как вы.
– Какая женщина пропадет… – Он мрачно покачал головой. – Хотя, с другой стороны, ваше решение дает нам шанс увидеться снова. Надеюсь, так и случится.
– И еще одно, капитан Сент-Джон: я никогда не прощу вам прошлую ночь!
– А я, доктор Баллантайн, никогда ее не забуду.
Зуга Баллантайн осадил коня у обочины дороги на узком перешейке между отрогами Столовой горы и Сигнального холма. Он соскочил с седла, чтобы дать лошади отдохнуть после тяжелого подъема из города по крутому склону, и бросил поводья слуге-готтентоту, ехавшему рядом. Зуга слегка вспотел, в висках пульсировала тупая боль после вчерашней пирушки. Великолепное сладкое вино Констанции, одного из лучших виноградников в мире, вызывало похмелье не хуже, чем дешевый грог из портового кабака.