Полет сокола - стр. 35
Затуманенный взгляд капитана вдруг прояснился, хищное выражение лица сменилось растерянностью. Сент-Джон взглянул на распростертое на палубе белое тело, и в его желтых глазах мелькнул ужас.
– Прикройтесь! – хрипло выдавил он.
Робин вздрогнула, душу захлестнула ледяная волна разочарования, а за ней другая, столь же мощная, – стыда и сознания своей вины. Она неловко поднялась на колени, прижимая к телу клочья рубашки. Ее трясло, но не от холода.
– Не надо было драться, – снова заговорил капитан.
Он явно старался овладеть собой, но голос его дрожал так же, как у нее.
– Я вас ненавижу, – бездумно прошептала Робин, тут же осознав, что это правда.
Она ненавидела этого человека – за то, что он в ней разбудил, за свою слабость и свой позор… и за чувство потери, с которым он оставил ее.
– Лучше убил бы, – пробормотал Сент-Джон, отводя взгляд. – Надо было сказать Типпу.
Угроза не испугала ее. Робин, не вставая с колен, привела одежду в порядок.
– Убирайтесь! – почти выкрикнул он. – Идите к себе в каюту.
Она поднялась и медленно двинулась к трапу.
– Доктор Баллантайн! – окликнул капитан.
Робин оглянулась. Сент-Джон стоял у двери в лазарет с ключами в одной руке и железными наручниками в другой. – Не советую рассказывать брату о том, что вы обнаружили. – Голос капитана звучал ровно и холодно. – С ним я не стану церемониться… Через четверо суток придем в Кейптаун, а там – делайте, что хотите. Только до тех пор не раздражайте меня. Вам так больше не повезет.
Она смотрела на него, чувствуя себя маленькой и беспомощной.
– Спокойной ночи, доктор Баллантайн.
Робин спрятала брюки и рваную рубашку на дно сундука, смазала мазью ушибы и забралась в койку. В дверь каюты постучали.
– Кто там? – спросила она задыхаясь, не успев еще толком перевести дух после ночных переживаний.
– Сестренка, это я, – послышался голос Зуги. – Кто-то проломил Типпу голову, вся палуба в крови. Посмотри, пожалуйста.
В душе девушки вспыхнуло дикое первобытное торжество, которое трудно было подавить.
– Сейчас.
В кают-компании ждали трое: Зуга, второй помощник и Типпу. Капитан отсутствовал. Гигант сидел на табурете полуголый, в одной набедренной повязке, на шее и плечах блестели потеки черной запекшейся крови. Второй помощник прижимал к окровавленному черепу комок грязной ваты. Робин сняла импровизированный тампон с раны, и обильное кровотечение возобновилось.
– Бренди! – скомандовала доктор.
Будучи горячей поклонницей учения Дженнера и Листера, она ополоснула крепким напитком руки и инструменты, погрузила в кровавое месиво кончики пинцета и стала пережимать поврежденные сосуды. Типпу не шелохнулся, даже не изменился в лице… Робин по-прежнему ощущала в душе мстительное языческое ликование, никак не совместимое с клятвой Гиппократа.