Полет Пустельги - стр. 47
– Товарищ майор. А я знаю, о чем вы думаете.
– И о чем же?
– Вы думаете: майор Савельев! Идешь ты по поверженному Берлину, к которому стремился четыре года. Весна. Дышится легко. Рядом с тобой молодая и, в общем, симпатичная девушка. Вместе с ней исколесили мы фронтовые дороги Белоруссии, Польши и Германии. Под бомбежками, под артобстрелами не раз бывали. И отступать приходилось, и наступать. Куском хлеба делились. А я ведь даже имени ее не знаю.
Савельев остановился и, густо краснея, пристально поглядел на лейтенанта. Она была серьезна. В глазах усталость и грусть. Перед ним стояла вовсе не ветреная девушка, а молодая и красивая женщина с изломанной войной судьбой, с истерзанной душой. Любящая, долго и терпеливо ожидающая взаимности от этого вот здорового, сильного и умного мужика.
– Лена меня зовут. Елена Владимировна. Для вас просто Лена. И лет мне двадцать шесть. Родом из Москвы. – Она резко отвернула лицо в сторону и незаметно попыталась смахнуть пилоткой покатившиеся по щекам слезы.
Савельев заметил. Ком подкатил к горлу. Ему хотелось ей много объяснить, сказать что-то доброе, ласковое. Не смог. Только насупился и продолжал молча идти.
– А я про вас много знаю, Александр Васильевич. Можно мне вас так называть пока мы гуляем, вне строя, так сказать?
Савельев согласно кивнул головой.
– Вам тридцать два года. Родом из Ленинграда. Закончили физический факультет университета, потом аспирантуру. Но диссертацию защитить вам не дали. Направили в разведку. Затем финская война. Отец ваш, Василий Александрович, известный хирург. Долго преподавал в Военно-медицинской академии. Сейчас в Мурманске главным хирургом флотского госпиталя. Мама ваша, простите меня, умерла в блокаду.
– Откуда вам это все известно? – спросил Савельев. – Окопное радио донесло? Или мое личное дело читали?
– Нет, что вы? Испорченным телефоном никогда не пользовалась. Но я ведь тоже в разведке служила. Это вы меня в сорок третьем оттуда силком в Смерш затащили.
– Это как понять? – Савельев совсем был обескуражен.
– Да так и понимайте. – Сизова чуть выскочила вперед, развернулась на левом каблуке, остановилась и, глядя прямо в глаза Савельеву, выпалила:
– Влюбилась в вас, дура, с первого взгляда. И ничего с собой поделать уже не могла.
Они были в начале Унтер-ден-линден. Их окликнул повар полевой кухни, раздававший еду мирному населению в соответствии с приказом генерала Берзарина, первого коменданта Берлина. Повар, облаченный в накрахмаленную белую тужурку, в лихо заломленном поварском колпаке и державший в левой руке черпак с длиннющей ручкой, правой отдал офицерам честь и прокричал: