Полет Пустельги - стр. 22
Город меня удивил: он был по-прежнему наряден, весел и шумен, как будто бы и не было никакой войны. Несметное количество легковых и грузовых машин, автобусы, трамваи, нарядные экипажи. Улицы полны хорошо одетыми прохожими, повсюду приветливые улыбающиеся лица. Бесчисленные рестораны, кафе, бистро, пивные, кондитерские, как всегда, заполнены. Только заметно прибавилось военных, да многие знакомые муниципальные и общественные здания превращены в лазареты и госпитали.
Я гулял по любимому городу и наслаждался им. Как и прежде, на меня глядели своими глазищами башни собора Фрауэнкирхе, построенного в честь покровительницы города Девы Марии. Также величественен был собор Святого Петра – символ великой Баварии. Кстати, именно здесь десять лет назад я впервые увидел самолет и поклялся стать летчиком. Первым делом я отправился на Нойхаузерштрассе, чтобы в его торговых лабиринтах выбрать подарки для родителей и брата с сестрой. А может быть, и для Анхель, но это совсем не очевидно.
Отцу я купил хорошую трубку из австрийской вишни, матери – большую коробку ее любимых швейцарских шоколадных конфет с марципаном. Сестре Марии выбрал тончайшие кожаные перчатки, а брату Францу – отличный охотничий нож. Анхель я все же решил сделать подарок и купил ей серебряный перстень, выполненный в форме двух соединенных рук.
Шагая по улицам, я не уставал вскидывать руку к виску, отвечая десяткам солдат и унтер-офицерам, отдававшим мне честь. Они знали, что с фельдфебелями шутки плохи. Да еще с таким красавцем, как я. И я отдавал честь многим встречавшимся офицерам, которые с удивлением оглядывали мой форменный наряд летчика Военно-воздушных сил Его Величества.
Дома был настоящий праздник. У матери от удивления поднялись брови, когда я передал ей пачку денег, попросив приготовить хороший ужин с рейнским вином. Она все устроила замечательно: на столе были мои любимые зельц, сельдь, вымоченная в пиве, жареный картофель со шпиком и горячие пирожки с ливером. Все были очень довольны подарками и ужином.
Отец и брат внимательно рассматривали мою форму, медаль и значки. Раскуривая новую трубку, отец произнес:
– Да, дорогой Ганс, признаю, что был не прав, когда отговаривал тебя от идеи стать пилотом. Вижу, что у тебя все нормально. В годы моей молодости стать фельдфебелем и быть награжденным баварской медалью в двадцать лет было немыслимо! Да и оклад, я гляжу, у вас, летчиков, значительно отличается от пехоты. Это радует.
Брат утащил меня в свою комнату и долго расспрашивал о войне, армии, учебе в авиашколе, полетах. Ему вскоре предстояло надеть солдатскую форму, и поэтому его интересовало все об армейской жизни. Я осторожно спросил об Анхель. Франц обнял меня и весело ответил: