Поле зрения - стр. 26

«Из какого оружия в нас палят?»

Джеймс снова себя оборвал. Не время.

– Сара, положите правую ладонь на правое бедро. Левую – на левое. Зажмите обе раны и крепко надавите.

Она послушалась. Ее грудь поднималась и опускалась.

Зашевелился Рой. Ботинок заскреб по земле, рука скользнула по металлу кузова «акуры».

– Я иду за ней, я ее вытащу.

– Не делайте этого, – предупредил Джеймс.

– Что?

– Он только этого и ждет. Надо все обдумать.

– Пошел ты! Она моя невеста!

– Он ее использует! – Джеймс крикнул громче, чем хотел, и его голос заухал в плотном воздухе. – Использует, как Глена, чтобы добраться до нас. Сейчас ему в нас не попасть. Ваша невеста ему нужна, чтобы выманить нас из укрытий. Судя по тому, что мы все оказались в его ловушке, этот тип с головой. Стоит вам попробовать добраться до раненой, и вы непременно умрете.

Рой молчал, а затем спросил:

– Ты морпех?

– Я… продаю рекламу на радио.

– Для морпехов?

– Нет.

– Тогда почему я должен тебя слушать?

– Можете поступить, как он предполагает – и умереть. – Унимая дробь зубов, Джеймс погрузил руку в красную землю. – Или лучше придумаем план. Обманный маневр.

– Например?

– Кто-нибудь очень быстро поднимется.

– Потрясающе! Предлагаю тебя.

Теперь Сара смотрела на Джеймса, хотя он предпочел бы, чтобы она отвернулась. Глаза в слезах. Рот открывался и закрывался, как у выброшенной на сушу золотой рыбки, на губах надувались кровавые пузыри. Он с облегчением заметил, что Сара крепко зажала обе раны, однако тоненькая струйка продолжала сочиться между пальцами. Еще несколько минут она останется в сознании – довольно времени, чтобы придумать, как добраться до нее или вытащить из-под огня к ним.

А потом? Джеймс не хотел заглядывать настолько далеко.

– Замрите и оставайтесь на месте, – сказал он ей. – Я вам помогу. Обещаю.

Сара кивнула, и по ее щеке поползла кровавая жижа.

– Если я умру… – Девушка выплюнула изо рта кровь, и та повисла на губах тягучими нитями. – Не могу умереть, иначе все, что я наговорила матери, станет нашими последними словами. Нельзя, чтобы мы так расстались. Я обозвала ее… Сказала кучу всяких гадостей.

Джеймс пожалел, что дал обещание.

– Прежде чем мы что-либо предпримем…

Горло перехватило, и он повысил голос, чтобы слышали все. Джеймс не был оратором. Не любил говорить на публику. И ему не понравилось, как его голос прозвучал на открытом воздухе. Но все ждали, чтобы он нарушил молчание. Был бы тут кто-нибудь другой – сообразительнее, круче, спокойнее – и взял бы на себя ответственность. В этот день его уже так много напугало. И командовать этой маленькой группкой по выживанию было, безусловно, в первой тройке списка.