Пол и характер - стр. 22

В соответствии с нашим взглядом это – время меньшего гонохоризма; а то, что в известное время рождается большее число мужественных женщин, чем обычно, с другой стороны требует дополнения: среди мужчин должно появиться в это же время большее число женственных экземпляров.

Это подтверждается блестяще: «сецессионистический вкус», отдающий пальму первенства за красоту женщинам стройным, с плоской грудью и узкими бедрами, основан, быть может, именно на этом факте. Необычайный рост фатовства, а также гомосексуальности находит объяснение только в большой женственности нашего времени. Эстетический и половой вкус современности не без глубоких причин ищет образцов для себя у прерафаэлитов.

Если в органической жизни существуют периоды, подобные колебаниям в жизни отдельных индивидуумов, но простирающиеся на многие поколения, то перед нами раскрывается более широкий взгляд на понимание многих темных пунктов человеческой истории, более ясный, чем те претенциозные «исторические миросозерцания», которые так размножились за последнее время, особенно в области экономического материализма. Вне сомнения, биологические исследования могут дать в будущем массу результатов и для человечества. Применение ее к нашему случаю – лишь попытка.

Если в известный период времени рождается больше гермафродитов, чем в другую эпоху, то можно из этого заключить, что женское движение должно исчезнуть само собой, а затем снова появиться через большой промежуток времени, чтобы потом снова исчезнуть и опять возродиться в определенном ритме. Женщины, склонные к эмансипации, рождаются то в большем, то в меньшем числе.

Здесь, конечно, не говорится об экономических условиях, которые могут заставить вполне женственную, обремененную детьми жену пролетария работать на фабрике или на стройке.

Связь индустриального и промышленного развития с женским вопросом гораздо более шатка, чем это предполагают, в особенности теоретики социал-демократов. Еще слабее связь между стремлениями к духовной свободе и развитием данных к экономической конкуренции. Хотя Франция и дала трех самых выдающихся женщин, женское движение здесь не пустило глубоких корней. Но ни в одной стране в Европе нет такого количества женщин с самостоятельной промышленно-торговой деятельностью, как именно здесь. Борьба за материальное существование, таким образом, не имеет ничего общего с борьбой за духовную свободу со стороны определенной группы женщин и поэтому должна быть совершенно разграничена с нею.

То, что предсказывается здесь судьбе женского движения, не заключает в себе ничего радостного и, пожалуй, еще печальнее, чем надежда некоторых авторов, будто прогрессивное развитие человеческого рода идет к полной половой дифференцировке, то есть все ближе придвигается к полному диморфизму.