Покушение в Варшаве - стр. 9
– Покойный царь вовсе не прислушался к пожеланию поддержать греков, – слегка подтолкнул баронессу Дмитрий Павлович. – Хотя многие в Петербурге этого хотели.
– Зато нынешний прислушивается, – вспылила Моли. Она, как все заурядные люди, считала, будто мир вращается вокруг них, и Николай не имел оной цели, кроме как обидеть ее дорогого брата Альфреда. Не выдержав, Клеменс наступил под столом на ногу дражайшей половине: «Да уймись же ты!» Мелания с крайним удивлением посмотрела на него. Но прикусила язык.
После горячего подавали кофе с ликерами. Мужчины ушли в курительную, где можно было поговорить без дамского птичьего щелканья.
– Кстати, дорогой Людвиг, – обратился хозяин к графу Лебцельтерну. – Мятеж начала царствования все еще сказывается в Петербурге?
Бывший посол отложил бразильскую пахитосу.
– Все уже все забыли, – к величайшему неудовольствию канцлера, бросил он. – Общество легкомысленно. Если бы не эти бедняжки-жены, поехавшие за ссыльными в Сибирь, о бунтовщиках бы вовсе не вспоминали. Но добродетельный поступок супруг, матерей и сестер еще обсуждают и весьма одобряют.
– Ваша свояченица…
– Оставим Каташу ее судьбе, – бывший посол был почти резок. – Моя жена Зинаида до сих пор плачет. А тесть граф Лаваль вынужден был продать коллекцию этрусских ваз, чтобы снарядить эту экзальтированную сумасбродку к ее мужу-безумцу. Ведь ей нужно там все: от шелкового белья до фортепьяно. А дом, который она построит! А взятки городским чиновникам!
– По-вашему, не было ни малейшего вероятия, чтобы петербургские бунтовщики победили? – настаивал канцлер.
– Напротив, совсем напротив, – граф Лебцельтерн снова затянулся, отчего его впалые щеки так глубоко ушли внутрь черепа, что, казалось, соприкоснулись друг с другом во рту. – Удача могла улыбнуться заговорщикам. Просто чудо, что властям удалось подавить возмущение. Если бы не новый царь… Тогда он показал себя впервые.
Меттерних сделал кислое лицо.
– И что могло бы быть?
– Шутите? – бывший посол прищурился. – В стране, где толпы ничего не потеряют, а только приобретут грабежом? Начался бы хаос, с которым никто, вы слышите, никто не смог бы совладать. Заговорщики пали бы первыми от удара этой волны. Какая разница, кто лишил их жизни – законный монарх или мужик с топором?
– Вы слишком долго пробыли в чужой стране, – констатировал канцлер, – и начинаете принимать ее интерес за наш собственный. Вернитесь домой, Людвиг! – Клеменс сложил руки рупором. – Вернитесь домой! Если бы тогда у русских начался кровавый хаос, то сейчас никто не угрожал бы Константинополю. Польша была бы поделена между нами и Пруссией. Молдавия, Валахия и другие Дунайские княжества умоляли бы Вену о праве войти в состав империи. Греция не рассчитывала бы на штыки единоверцев. А сам Петербург, помаявшись в лихорадке, просил бы о введении союзных войск…