Покровитель - стр. 3
Начинаю снимать пуховик, но петелька обрывается, и верхняя одежда летит на пол. Из кармана выпадает тот самый белый конверт.
Хочу поднять, но женщина опережает. Ее глаза расширяются. Никогда не видела, чтобы люди пересчитывали купюры одним только взглядом.
— Маленькая лгунья! — она с силой ударяет меня по щеке. Так больно никогда не было. Искры и черные точки в буквальном смысле появились перед глазами. — Денег у нее нет! На нас нет, а вот на себя.
Она хочет еще раз замахнуться, но дядя успевает перехватить ее руку.
— Не надо, Галя, — вмешивается ее супруг. — Расскажи, Марго, откуда такая сумма?
— Брат подруги дал, — склоняю голову от стыда. — Я… я… беременна, он не хочет.
Ну вот, произнесла это вслух. Теперь мне вконец стало страшно, стыдно и гнусно. Впервые чувствую себя грязной. Даже свинья выглядит чище.
— Господи! — вновь взмолилась тетка. — Как давно ты ноги перед мужиками раздвигаешь?
От подобного тона и вопроса слезы брызгают из глаз. Внутренности сжимаются, не позволяя сделать вдох.
— Я не такая.
— Хватит! Убирайся! — завопила родственница. — Вот, значит, зачем вернулась. Хотела сделать здесь все по-тихому, опозорить перед соседями, а потом вновь уехать. Не пройдёт.
Она резко отпирает дверь. Берет жестко за локоть и толкает в подъезд. Лечу вперед, едва удерживаясь на ногах.
— И не приходи больше! Какая мать, такое и дитя. Надо же такому случиться. Еще неизвестно, сколько заболеваний притащила в мой дом. Придется дезинфекцию вызывать.
Дверь с грохотом захлопывается, оставляя меня в оглушающей тишине.
Стук бешено колотящегося сердца отдает в висках. Зрение расплывается от влаги.
Совсем не знаю, куда мне идти. На улице давно сумерки, а я понятия не имею, что делать одной без денег. Поднимаю с давно поросшего пылью пола пуховик, натягиваю шапку, выхожу на морозный воздух.
Ноги сами приводят к перекрестку, откуда виден старый дом.
Если бы мама не была такой. Исправилась бы, была бы жива, что бы посоветовала? Выгнала бы за подобное? Поддержала бы?
— Марго? Это ты?
Оборачиваюсь на звук собственного имени и теряюсь на несколько секунд.
— Л-Лида?
Передо мной девушка, с которой мы раньше были соседями. Родители пили вместе. Меня мать не трогала, а вот ей с братом сильно доставалось. Вечно в синяках и побитая ходила. Их забрали в детский дом, меня на воспитание бабушка.
Сейчас она совсем иная. На ней светлая шуба чуть ниже колен. Яркий вечерний макияж. Замшевые сапоги на высоком, но устойчивом каблуке. Мы часто переписывались, но девушка никогда не упоминала о столь кардинальных изменениях.