Покровитель - стр. 10
Впиваюсь ногтями ему в плечи, обвиваю ногами выше бёдер. Мы хрипло дышим, жадно целуемся, пытаясь взять друг у друга всё, что недополучили утром и о чём думали днём.
– Я люблю тебя, – хрипло дышит Дарьял, глядя мне в глаза.
Отвечаю ему поцелуем, кусая губы, лаская языком.
– Какая ты у меня охуительная, Рина, – он двигается резче, становится больше внутри меня. Вдавливается сильнее, на всю длину, до лёгкой боли внизу живота и жара, который вот-вот вырвется и потечёт по венам.
Дарьял вдруг замедляется. Его пульсирующий в предоргазме член плавно выходит из меня. Сжимаю головку мышцами.
– Схх… ааа… кайф, – цедит он сквозь зубы.
Резко внутрь. Медленно назад.
– Ах… ммм… – со стоном смотрю ему в глаза. – Садист.
Смеётся.
Ещё один резкий рывок в меня, и Дар больше не останавливается. Кончаем почти одновременно. Внутренняя сторона бедра испачкана его спермой. Дар знает, что я пью таблетки, но в меня старается не кончать.
Осторожно ставит на пол, удерживая за талию. Целует в изгиб шеи. Надсадно дышим друг другу в губы.
– Переезжай ко мне, – просит он уже не в первый раз. – Чё мы, как школьники, по углам трахаемся, Рин? Я на всю ночь тебя хочу. Каждую ночь, и утро тоже. Чтобы ты рядом всегда была.
– Я рядом, Дар, – закрыв глаза, вожу пальцами по его коротко стриженному тёмному затылку.
– Ты же понимаешь, про что я.
– Понимаю, но пока нет. У меня Динка.
– Бля-а-а, – стонет он, утыкаясь лбом мне в плечо. – Я не знаю, что ли?! – злится.
– Дар, пожалуйста, не надо сейчас. Я не хочу ругаться.
– Не ругаюсь, – кусает меня за мочку уха. – Тихо бешусь.
Мы ещё немного тискаемся у стены. Он отпускает меня в душ, а сам занимается обещанным ужином.
Кусая губы, накручиваю на вилку пасту с мясным соусом. Вкусно, Дар умеет готовить. У нас такое могло бы быть чаще, наверное, но Динка не даст. У неё протест против всего хорошего в нашей жизни, против хорошего в моей. Она принимает Дарьяла, пока он на расстоянии: приходит, уходит, иногда ночует, дарит подарки, покупает еду.
Дина – мой личный маленький тиран и абьюзер, но деть мне её некуда. Родители бы не поняли и не простили, если бы она попала в интернат. Да и сама я бы не смогла так с ней поступить. У неё кроме меня никого нет.
– Ты мне сказать что-то хочешь, Рин? – коснувшись пальцами моей руки, лежащей на столе, Дар привлекает к себе внимание.
Хочу. Надо. Он всё равно узнает про Кофмана. Дарьялу эта история не нравится. Он злится, ревнует. Мы и ругались-то, наверное, всего два раза с ним, не считая мелких, ничего не значащих ссор, и оба, когда Кофман дёргал меня на такие вот выезды.