Покорная для Господина - стр. 4
Мой новый знакомый притянул меня к себе, а затем припарковался у обочины и заблокировал мне дверь.
– Ты что действительно больная? – строго спросил он, а его голос звучал теперь как густой весенний гром. – Что ты творишь?
Я зажмурилась, пытаясь не дышать.
– Ну-ка на меня смотри, – его строгость лишала меня способности думать, и как ни странно, но я почувствовала себя чуть-чуть спокойнее. – Я сказал: на меня смотри!
Я открыла глаза и испуганно взглянула на него, а потом машинально взялась за его руку, чтобы обрести опору. Подушечками пальцев я нащупала на кисти его левой руки тоже что-то типа деформации. Однако она была обширной – на всю кисть, а может быть и на всю руку. Хоть я и не видела, что же там с его кожей, но мне почему-то казалось, что это не только не портит, а наоборот украшает этого мужчину. Такие мысли немного успокоили меня, и я даже вернула себе способность дышать.
– Теперь отвечай, – сердито продолжал он, все еще держа меня в хватке.
– П-пожалуйста… – забормотала я, заплетаясь языком от страха, – не сдавайте меня в полицию… и в больницу. П-прошу вас! Меня найдут…
– У тебя есть семья? Тебе нужно им позвонить? – продолжал допрашивать меня мужчина.
Я замотала головой с таким отчаянием, что снова разрыдалась.
– На меня смотри и больше не плачь, – прозвучала новая команда, и я достаточно легко ей подчинилась.
В голосе этого странного мужчины не было жестокости. Именно жестокость я могла различить в любой ситуации, даже когда со мной говорили на первый взгляд ласково. Но каким бы грубым голосом не говорил со мной мой новый знакомый, я ощущала за его строгостью безопасность. Что-то в нем было такое неуловимое, отчего очень хотелось быть с ним рядом.
– Покажи руки, – снова приказал он, но тут я прижала их к своей груди и замотала головой.
– Покажи, – он добавил еще больше строгости.
– Пожалуйста… – зашептала я от страха, – только не в больницу…
Мужчина насильно отнял у меня одну руку от груди и взглянул на нее.
Он достаточно сильно сжимал мне запястье и не применял ни капли жалости и аккуратности, но опять-таки я не чувствовала в нем жестокости. Его прикосновения были холодными и безразличными. Он не хотел сделать мне ни больно, ни приятно. Никак. Он просто осматривал меня.
– Ты делала себе инъекции? – спросил он, и я уверенно замотала головой.
– Это делал он?
Я закивала.
– Что он колол? – он продолжал меня допрашивать.
– Не знаю, – честно ответила я. – Я не хотела этого.
– Вижу, что не хотела, – он подольше задержался взглядом на паре синяков от уколов. – Что ты чувствовала после уколов? Спокойствие, возбуждение или опьянение?