«Покоритель зари», или Плавание на край света - стр. 4

– Ка… Каспиан! – воскликнула Люси, как только смогла дышать.

Да, это был он, нарнийский мальчик-король, которому они в своё время помогли взойти на трон. И Эдмунд тоже сразу узнал его. Они обменялись рукопожатиями и с удовольствием похлопали друг друга по спине.

– А это ваш друг? – сразу же поинтересовался Каспиан, поворачиваясь к Юстасу с ободряющей улыбкой.

Тот так рыдал, как не позволил бы себе любой другой мальчик его возраста из-за того, что всего-навсего промок:

– Отпустите меня! Я хочу уйти. Мне здесь не нравится…

– Уйти? – переспросил Каспиан. – Но куда?

Юстас бросился к борту, словно ожидал увидеть нависшую над морем раму картины или комнату Люси, но его взору предстали лишь синие волны с гребешками пены и голубое небо, простирающееся до самого горизонта. Наверное, не стоит винить его в том, что сердце у него ушло в пятки, а желудок подскочил к горлу.

– Эй, Ринельф! – окликнул Каспиан одного из моряков. – Принеси вина с пряностями для их величеств – им надо согреться после этого купания.

Каспиан по-прежнему называл Эдмунда и Люси величествами, потому что вместе со Сьюзен и Питером они правили в Нарнии задолго до него. Время в Нарнии идёт совсем не так, как у нас: пробыв там сто лет, вы вернётесь в наш мир в тот самый день и час, когда его покинули, – но если через неделю снова окажетесь в Нарнии, то обнаружите, что там прошло несколько сотен лет, или всего один день, или вовсе нисколько. Этого не узнаешь, пока туда не попадешь. Когда четверо детей Певенси оказались в Нарнии во второй раз, для её жителей это было как если бы король Артур возвратился в Британию – ведь некоторые считают, что он вернётся. А я бы даже добавил: чем раньше это произойдёт, тем лучше.

Ринельф вернулся с кувшином глинтвейна, над которым поднимался пар, и четырьмя серебряными кубками. Напиток оказался божественным: с каждым глотком Люси и Эдмунд ощущали, как по телу разливается тепло и возвращаются силы. Юстас же скорчил мину, поперхнулся, выплюнул глинтвейн, и его опять начало мутить. Он снова принялся плакать и просить чего-нибудь успокаивающего и витаминизированного, а кроме того, требовать, чтобы его высадили на ближайшей пристани.

– Весёленького товарища ты приобрёл, братец, – хмыкнув, прошептал Каспиан Эдмунду, и не успел тот что-нибудь сказать, как раздался душераздирающий вопль Юстаса:

– Что это? Уберите эту мерзость!

По правде говоря, на этот раз было чему удивиться. Из каюты на корме появилось очень странное существо и неторопливо направилось к ним. Это была мышь, но весьма необычного вида: ходила на задних лапах и рост имела примерно два фута. На голове у неё была тонкая золотая повязка, проходившая над одним ухом и под другим, из-под которой торчало длинное алое перо и на очень тёмном, почти чёрном, мехе выглядело довольно эффектно. Левая лапа мыши лежала на рукояти шпаги, почти такой же длинной, как хвост. Зверь выглядел совершенно невозмутимым и серьезным, а его манеры не лишены были изысканности. Люси и Эдмунд моментально узнали его – это был Рипичип, самый храбрый из говорящих зверей Нарнии, Верховный главнокомандующий, покрывший себя неувядаемой славой в битве под Беруной. Люси, как всегда, захотелось схватить Рипичипа на руки и крепко обнять, но этого, как она прекрасно понимала, никогда не случится: такое обращение глубоко обидело бы его. Тогда девочка опустилась на колено, а Рипичип, как истинный джентльмен, выставил вперёд левую ногу, отвел назад правую, поклонился, поцеловал ей руку, выпрямился, подкрутил усы и сказал высоким резким голосом: