#Поколение справедливости - стр. 27

Вдруг я вспоминаю о вопросе, которым задавалась уже очень давно.

– Профайлеры кричат, когда видят что-то настолько ужасное, с чем не могут справиться… вроде воспоминаний о войне. – Голос подводит меня, и я прокашливаюсь.

– Настроенные профайлеры, – поправляет меня Константин. – И каждый, кто слышит этот крик, возвращается в свое самое страшное воспоминание.

– Как это работает? – Я поворачиваюсь к Константину. – Все дело в самом звуке крика? Это он влияет на мозг, как что-то вроде… вроде… – Я запинаюсь, нужное слово ускользнуло из памяти.

– Вроде какого-то гипноза? – приходит мне на помощь Константин, и я киваю. – Нет, дело явно не в звуке.

Я разочарованно вздыхаю. Крик профайлера стал бы хорошим оружием, если бы его можно было записать и взять с собой в Арголис. Взломать систему оповещения в здании, поставить на воспроизведение зацикленную запись крика профайлера – и пожалуйста, неприятель больше не помеха, ведь он даже не увидит, как ты пройдешь мимо него, застывшего в ступоре…

Как же я хочу обратно в Корпус. Линкольн была права: здесь время течет в разы медленнее, и это сводит с ума.

– Ты могла подумать, что я трус. – Константин не спрашивает, он утверждает. – Или безумец. Или же у меня есть секреты, которые ни в коем случае не должны увидеть седовласые… или же все сразу.

Я уже открываю рот, чтобы прокомментировать его высказывание, но вовремя понимаю, что Константин не ждет моего ответа. Он хочет выговориться.

– Я избегаю профайлеров только потому, что каждый раз, когда вижу седовласых, то вспоминаю первую из них… И то, что она сделала со мной. – Доктор останавливается, чтобы сделать несколько больших глотков из бутылки. Закашлявшись, он отставляет ее в сторону, устремляя взгляд перед собой. – Вернемся на десять лет назад, к Справедливости в самом начале своего существования. Ее восьмое дело, – медленно говорит он. – Как-то в конце смены в медблоке мы с дядей обнаружили пропажу целой коробки сильнодействующего обезболивающего. Камеры наблюдения тогда еще не работали, и нам пришлось созвать всех пациентов за тот день. В комнате были я, как представитель пострадавшей стороны, и три пациента из Нулевого поколения – женщина и двое мужчин, один молодой, другой уже в возрасте. И вдруг тот, который моложе, встает и говорит, указывая пальцем на второго: «А ведь я видел ваше дело, вы еще в Арголисе от наркозависимости лечились». И в этот момент в комнату заходит Мора, красивая девочка в белом платье, с седыми косами на плечах. Обвинитель видит ее, и… – Константин прерывается, закрывая глаза. – Никто об этом не знал, но еще в мирном Арголисе, задолго до того, как оказаться здесь, в бункерах, этот человек изнасиловал девочку, которая была похожа на Мору. Увидев ее, он лишь мельком подумал об их сходстве, но Мора успела поймать эту мысль, успела зацепиться за нее и вытянуть на свет все остальное, всю грязь, что скрывалась в нем. И Мора закричала, но не криком боли, вроде того, что ты услышала от Агаты, нет, это был совсем иной крик –