Поклонники - стр. 34
Утром майор прибыл на службу совершенно разбитым – голова кружилась, в ушах гудело, да ещё тошнило так, что даже завтракать не хотелось. Судя по заспанному и осунувшемуся лицу Старова, тот чувствовал себя не лучше.
– Как успехи? – вяло спросил Новиков в столовой, размешивая чашку приторного кофе.
– Не важно, – промямлил Старов. – У этой Джесси великое множество фотографий, и на них толпы людей. Спасибо. – Старов осторожно взял чашку, которую подвинул Новиков. Осторожно отпивая горячий кофе, сказал: – Определить, кто из них её парень, невозможно. Хорошо она его скрывала.
– Интересно, почему? – спросил Новиков, принюхиваясь к слойке с повидлом. Определить по приторному запаху, из чего сварили начинку, не вышло.
– Может, родителей боялась? – Старов потихоньку допивал кофе.
– С чего бы? Потому что её парень мог не понравиться отцу? А почему, собственно, он мог не понравиться?
– По статусу не подходил? – предположил Старов.
– А она стала бы встречаться с тем, кто ниже её по статусу?
Старов только пожал плечами. Женщины – чудной народ. С одной стороны, такая гламурная барышня, как Джессика, вряд ли обратила бы внимание на, скажем, водителя трамвая. С другой стороны, чего только в жизни не случается. И принцы женятся на золушках, и принцессы выходят замуж за трубочистов.
Новиков лично не знал Вислогузову, а делать выводы о её характере, основываясь только на фотографиях в интернете и рассказах друзей и соседей, было как минимум непрофессионально.
– Да, кстати, – голос Старова прервал размышления. – Николайчук звонил, просил зайти.
Шумно выдохнув, Новиков завернул слойку в салфетку, убрал её в карман и поднялся из-за стола.
Николайчук слыл своеобразным человеком, разговаривать с ним бывало сложновато. Если бы они встретились случайно на улице, не будучи знакомыми, Новиков принял бы Николайчука за художника. Или поэта. Самое забавное, не ошибся бы.
Эксперт действительно писал стихи и картины, постоянно участвовал в выставках и литературных вечерах. Пару раз даже получал какие-то призы на конкурсах. И все жутко удивлялись, когда узнавали о его основной профессии. Стихи и картины Николайчука никак не могли подсказать, кем именно он работал – цветущие поля, рассветы-закаты, натюрморты, вздохи о любви – все эти изящные мотивы творчества Николайчука мало соответствовали его основной деятельности. К своей профессии Николайчук относился с особой педантичностью и не допускал здесь ни малейших сантиментов – патологоанатом всегда должен быть бесстрастен, невозмутим и рассудителен. Кабинет его был сплошь уставлен растениями в разноцветных горшках. Когда Новиков вошёл, Николайчук как раз мягкой кисточкой стряхивал пыль с листьев большого цитрусового дерева. Это растение даже как-то цвело.