Поклажа для Инера - стр. 35
Грибы готовы. Каждый съел свою долю. А машин все не было.
Глубокой ночью дежурный растолкал меня:
– Товарищ сержант, машины, кажется, идут. Будить ребят?
И в самом деле доносился гул, однако он не был похож на гул машин. Свет бороздил пшеничное море. “Наверное, тракторы», – подумал я.
И тут же крикнул одни из ребят, проснувшись от наших разговоров:
– Танки идут! – Услышав про танки, я проворно вскочил, за мной все остальные.
Танки двигались в сторону хлебных полей. Вслед за мной в пшеничное поле юркнул Аноприенко. Стараясь перекричать грохот ползущих прямо на нас танков, мы орали во все горло:
– Стой, стой! Нас заметили.
Передний танк остановился. вслед за ним остановились и остальные.
Открылся люк, и офицер, вышедший из танка, не разобравшись что к чему, стал кричать на нас:
– С ума посходили, что ли? Жить надоело, да?
– У вас, кажется, язык длинный, а ум покороче Надо глядеть в оба, коль сели в танк, а не спать! – Если бы он взял меня за грудки, я бы мог, позабыв разницу в звании, дать сдачи.
Командиры других машин тут же выяснили ситуацию. Пожилой офицер поддержал нас. Но не преминул подтрунить:
– Ну, десантники, значит, караулим пшеницу?– Защищать святое – это дело десантников, товарищ полковник, – нашелся Аноприенко, у которого, как известно, хорошо подвешен язык.
Полковник наказал танкистам соблюдать осторожность. Танки снова ожили. Стоявший рядом с нами тоже взревел, затем развернулся и будто отомстил за хозяина: комок глины, вырвавшийся из-под гусеницы, залепил мой глаз.
Крикнув “ой», я повалился в пшеницу. Ребята протерли мне глаз, но это не помогало. Они суетились и хлопотали вокруг меня, просили: “Заплачь, ну, давай, заплачь!», а я только челюсти сжимал.
Аноприенко перебил их:
– Миша, ну посоветуй, что делать? Ведь поблизости воды даже нет. Послать человека в деревню? Вызвать сюда врача? Ну, скажи хоть что-нибудь, не проглотил же ты свой язык!
– Откуда я знаю, что делать. Наверное, надо вызвать врача. А может, сам сержант скажет…
– Если надо сходить за водой, то я могу, – предложил один из ребят.
– Нет, пусть сходит Гриня. Он бегает хорошо.
Каждый предлагал свое, и потому они никак не могли прийти к определенному решению. Вдалеке замаячил неясный силуэт. Это была тележка-одноколка. На ней сидели двое: рыженький возчик лет сорока и пассажирка – женщина с ребенком на руках. Телега со скрипом подъехала к нам и остановилась. Извозчик-коротышка, увидев мой глаз, сочувственно покачал головой:
– Как бы зрение не пострадало!
И тут всех удивила женщина. Уложив ребенка на траву, она одной рукой открыла мой глаз, другую просунула за кофту и достала оттуда налитую материнскую грудь. Струя молока ударила мне в лицо.