Поклажа для Инера - стр. 21
И тут вдруг мне самому захотелось посмотреть ему в глаза. Посмотреть, подмигнуть и улыбнуться: мол, что, мечтаешь мне отомстить, а, Шейтан?.. Так попробуй, может, что и получится!
Такое желание подсмеяться над взрослыми обидчиками было у меня не впервые. Помнится, я просто мечтал устроить какую-нибудь каверзу Ахмеду ага, который всегда больно брил мне голову. И вот однажды я увидел его, сладко спящим в тени. До чего же мне захотелось отхватить хороший клок из его бороды. И мне стоило большого труда удержать себя от этого.
Но теперь все было по-другому, и речь шла не о детских шуточках…
Язмухамед ага, пробежав взглядом по ряду пустых стульев, наконец, нашел меня. Некоторое время молча оглядывал, словно собирался обмерить или взвесить меня этим своим взглядом. Спросил хрипловато:
– Ну так что, начальник? Пришел?
Я промолчал. Язмухамед ага ведь и сам видел, кто стоит перед ним.
– А как, интересно, дела у твоего хлопчатника?
– Нормально вроде, – ответил я как можно спокойнее. – Стараемся,чтобы он никогда не испытывал жажды.
Председатель кивнул:
– Нельзя, чтобы у хлопчатника была жажда… – помолчал секунду. Да, кстати. Ты что же не шел за чарыками, которые я тебе разрешил взять в прошлый раз?
Я не знал, что и ответить! Язмухамед ага чуть повернулся в сторону Сумсара вага:
– Так ты принес?
– Да-а… Они здесь…
– Ну так неси, неси!
Сумсар-вага поднялся, высокий не очень какой-то складный, ушел в соседнюю комнату. И возвратился… с тремя парами чарыков! Молча протянул их мне…
С большим нетерпением я ждал того момента, когда председатель разрешит уйти! А про историю на дворе у Меле-шейтана будто бы все и забыли. Ни слова не сказали мне об этом.
Я вышел, прикрыл дверь и остановился – ждал, что сейчас раздастся их хохот. Но никто не засмеялся… А я все никак поверить не мог, что меня специально вызвали в контору вручить сыромятные чарыки!
VIII
Это случилось спустя несколько недель. В тот день я поздно вернулся домой. Старшая гелнедже сидела, привалившись к стене, с маленьким Юсупом на руках. Рядом, словно крохотный воробышек, спала ее дочка.
Наверное, гелнедже только что перестала плакать. В тусклом свете керосиновой лампы я видел ее измученное лицо, припухшие от слез веки.
Быть может, невестки посорились из-за чего-нибудь?..
Юсик поднялся с материнских рук. Потом радостно подбежал ко мне, повис на шее:
– Дядя Язлы, дядя Язлы! А к нам дед бородатый приходил!
– Когда? Какой дед? – Я погладил Юсика по голове.
– Не знаю, какой… Они с моей гелнедже выходили во двор, вон туда. А мама начала плакать! И гелнедже плакала, а потом начала меня целовать…