Покажи мне, зеркало… Том 2 - стр. 7
На настойчивые вопросы священнослужителя относительно того, что мне могло понадобиться от хозяев поместья, я уклончиво отвечала, что ищу работу. Ну, а так как я всё ещё была переодета мальчишкой, ему пришлось поверить мне на слово и переключить всё своё внимание на дорогу.
– Ну, вот мы и приехали, сынок, – пастор грузно спустился на землю и передал поводья словно по волшебству появившемуся вмиг лакею в зелёной с серебром ливрее. Как мне успел объяснить по дороге до Беркшира Тони, каждый благородный дом отличался собственными цветами, и потому, при одном лишь взгляде на ливрею слуги всегда можно было с точностью определить, какой семье он служит.
– Надеюсь, родители должным образом воспитали тебя в христианской вере, и ты не станешь пропускать ежевоскресные службы в нашем приходе? – спросил священник прежде, чем постучать в большую, обитую кованым железом дверь.
Я чуть не поперхнулась. Мусульманка в церкви? Да мои покойные родители в могилах перевернутся от подобной новости, ибо мама, ещё до моего рождения приняла веру отца и сделала всё, чтобы и я была воспитана по исламским законам. Однако, как объяснить это пастору? Не зная, что ответить, я лишь неопределённо кивнула и пожала плечами.
Уверенный в том, что перед ним очередная заблудшая овца, которую срочно нужно спасти и ввести в лоно стада, падре повернулся было ко мне готовый разразиться целой тирадой, когда дверь широко отворилась и в проёме появился худощавый пожилой дворецкий, в котором я безошибочно признала часто описываемого мамой Эндрюса.
Почтительно склонившись в приветствии, слуга любезно произнёс:
– Добро пожаловать в Уиллоуз-мэнор, отец Одли. Уверен, леди Каслуотер, которая нынче пребывает в добром расположении духа, будет рада вас видеть к ужину.
Приняв от священнослужителя шляпу и перчатки, он предложил ему проследовать в малую гостиную, когда взгляд его упал на мою стоящую в сторонке персону.
– А вы, молодой человек, кто бу…– внезапно он осёкся. Словно не доверяя собственным глазам, он достал из жилетного кармана монокль, которым так же частенько пользовался и мой отец и, вставив в правую глазницу воззрился на меня так, будто увидел привидение:
– Святый Боже! Это вы? – монокль упал и беспомощно повис на тонкой цепочке в то время, как преданный слуга, борясь с эмоциями протёр дрожащими пальцами внезапно покрасневшие глаза.
К счастью, священник к тому моменту успел пройти в гостиную, так что отпала необходимость объяснять постороннему странное поведение дворецкого. Слова были не нужны, я и так всё поняла. Если бы не цвет волос – у мамы белокурый, а у меня – иссиня- чёрный, я была бы точной копией юной Вайолет Каслуотер, как она звалась до тех пор, пока хан не назвал её из-за необычного цвета глаз другим созвучным именем – Бановша- фиалка.