Пока я спала - стр. 9

С маньяками так нельзя, я помню, но сюсюкать с извращенцем — это точно не ко мне. Отпустит, как миленький. Особенно, когда я его американскую задницу на флаги рвать начну.

— Видимо травма головы серьезнее, чем мне сказали, — очередной тяжкий выдох, щекочущий мне щеку. — Ты в больнице.

— Что?

— Ты ударилась, упала, потеряла сознание. Мне позвонили — я приехал. В руке катетер, ее зафиксировали, чтобы ты не дернула, пока спишь. На глазах повязка, — сухо перечисляет, отодвигаясь.

Упала…

Точно. Дурацкий камешек. Крепость. Нет. Снег. Больница.

Голова проясняется, и возвращается сильная боль. Помню, как везли, опрашивали, что-то подписывала сослепу. Гудение какой-то трубы. Никос. Нет, Никоса здесь нет, это не Греция.

— Где я?

— В больнице.

— Нет, страна.

— Россия. Я позову врача, — снова скрип.

— Стоять! — выходит почти твердо. — Повязку сними. Пожалуйста, — смягчаюсь.

Кто бы не был этот чувак — он пока единственный источник ответов и помощник.

— Наверное, лучше врач.

— Наверное, лучше я сама! — хватаюсь за края бинта свободной рукой и пытаюсь нащупать край. Завязали на славу. На бантик. Россия… — Я же не ослепла? — вдруг прорезается “гениальная” мысль.

То-о-олько не паниковать!

— Подожди, — грубые пальцы снова касаются моей руки, отодвигая.

Он долго возится, настолько, что я успеваю привыкнуть к теплу его рук у лица и запаху, что от него исходит. Теплого дерева. Странный аромат. Бинт спадает с глаз, искусственный свет бьет по зрачкам, заставляя зажмуриться. Но я вижу, слава богам.

— На брови швы, — вновь заговаривает мужчина. — Наверное, перевязали, как смогли.

— Коновалы, — откидываюсь на подушку, выставляю ладонь козырьком, защищаясь от слишком интенсивного света.

Глаза понемногу привыкают, открываются шире, перестают слезиться.

Я с интересом прохожусь взглядом по палате, в которой лежу. Наполовину выкрашенные в зеленый стены, коричневая плитка на полу, одеяло в цветочек на мне. Из сказки — в родные реалии. Да еще и с дырявой башкой. Круто.

Медленно перевожу взгляд на самый интересный объект в этой комнате. Колючий баритон. Даже с пеленой на глазах вижу, что мужчина и близко не похож на того, с кем я могла бы приятно провести время. Слишком тяжелый взгляд, слишком бородатый, слишком… обычный. Кто же ты?

— Ты еще что за хрен?! — выходит грубовато, но жизненно.

Угрюмый взгляд “не американца” становится еще более тяжелым, он открывает рот, желая, видимо, возмутиться моему эпитету “хрен”, но не успевает. В двери появляется медсестра с капельницей в руках.

— А вот и наша черепно-мозговая очнулась, — почему-то восторженно говорит она. — Рады, что муж приехал?