Пока ты веришь - стр. 46
– Они помнят, Токен, – отрицательно покачал головой Афис. – Тебе придется нучиться жить с этим. Вина родителей не падает на детей, но разве людям объяснишь? Если хочешь знать, я по-прежнему хорошо отношусь к твоему отцу и уважаю его память. Но как же тебе удалось вернуться?
– Мне было одиноко и неуютно, все вокруг – чужое для меня, а в душе так пусто. Но я не собирался ничего менять, твердо решив привыкать к новой жизни. Однажды хозяин послал меня забрать плату за заказ у фермера, который жил далеко за городом. День стоял хороший, не знойный, хотя давно не шел дождь, и дорога была ужасно пыльной. Я мысленно попросил Тхор о дожде. Ну что ты улыбаешься, дядя? Неужели ты думаешь, я в чужих краях забыл свою веру? Мне приходилось скрывать ее, но я все так же предан Культу. Кстати, в других городах я видел храмы – такие здания, куда приходят молиться богу. Почему у Тхор нет храма?
– Попробуй, запри море в четырех стенах, – улыбнулся Афис. – Тхор есть стихия, она везде и всюду, в тебе и вокруг тебя. Она в капле росы и в улыбке ребенка. Как можно ограничивать нечто столь прекрасное каменными глыбами? Хотя у нас тоже есть особенные места: берег озера и поляна, где стоит идол. Но Тхор слышит нас не только там, верно? Храмы нужны людям – не богам. Если они верят, что там их мольбы возносятся выше, чем в других местах, – в том нет ничего предосудительного. И каким же богам поклонялись в тех краях?
– Солнцу, – Токен поморщился. – Оно жгло их посевы, но они продолжали приносить кровавые жертвы. Это выглядело ужасно. Никакого уважения к жертве, будь то домашний скот или человек. Даже вспоминать не хочу.
– Нетерпимость, Токен. Не надо осуждать людей, которые, видимо, стоят на более низкой ступени развития, чем мы. Но ведь мы тоже убиваем людей.
– Не так бесчеловечно, – парировал Токен.
«И это говорит тот, кто видел, как я отнял жизнь его отца». Афис решил поскорее уйти от опасной темы:
– Так что случилось в тот день?
– Ах, да. Я шел по дороге и был отчего-то невероятно счастлив. Такая легкость появилась внутри. В поле я увидел женщину, доившую корову. Я подошел и попросил немного молока. Хорошо помню ее лицо. Ей было лет сорок на вид. Глаза такие добрые, окруженные мелкими морщинками. И цвет необычный – зрачки, как янтарь, временами отливавший золотом. Никогда не видел таких глаз.
Она смотрела, как я пью молоко, скромно спрятав руки в карман фартука. Мама так смотрела когда-то. Я допил и расплакался. Она обняла меня и говорила простые ласковые слова утешения, потом спросила, что меня тревожит. Я ответил, что мне нет места в этом мире. Ни дома, ни родителей, ни одного близкого человека – ничего у меня нет. Потом зачем-то рассказал, что моя родина далеко, и у меня нет возможности туда вернуться. Она молча слушала, не перебивая, а затем сказала: «Если твое сердце зовет тебя туда, ты должен внять его зову, а то не будешь знать покоя всю жизнь». Обратно в мастерскую я не пошел.