Пока ты пытался стать богом… Мучительный путь нарцисса - стр. 16
Роман, конечно, достаточно быстро разгадал этот нехитрый маневр и в который раз самозабвенно погрузился в очередную депрессию. Все силы в нем опять, как и прежде, совершенно неосознанно уходили на извечный внутренний конфликт: он всегда мечтал, чтобы мать с ее королевскими ожиданиями оставила его в покое, но когда это произошло, он вдруг ощутил чудовищную пустоту и свою ничтожность. Он всегда так старался завоевать хоть каплю ее уважения! Одновременно он ненавидел ее за те критерии, по которым она оценивала людей: статус и деньги – два бога, служению которым она отдавала себя и посвящала жизнь. Ромка был нескончаемо далек от этого пантеона. Наверное, он очень хотел бы хоть раз почувствовать ее любовь, но к сорока годам, отчаявшись, похоже, уже готов был согласиться хотя бы на признание, но и это было невозможно…
Конечно, наш Кай, открыто и громогласно презирая служение материнским богам, втайне всегда очень стремился попасть на Олимп, при этом ничем не жертвуя и ничего не теряя. Боги же, как и во все времена, требовали жертв. Он хотел бы владеть холодным королевством, но не знал, как в нем жить: таким пустым и безжизненным оно казалось. В материнской жизни он был чужаком, а чужому человеку почти невозможно удержать власть или удержаться во власти. Но ведь это был шанс: стать почти богом и увидеть гордую улыбку его матери! И вот этот явно последний шанс таял на его глазах, как пломбир в руках малыша знойным летним днем. К тому же он совершенно не понимал, как ему относится к тому факту, что теперь претенденткой на престол объявлена его старшая дочь.
Его раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, он отлично понимал, что мать поможет Елизавете реализовать все то, что в ней так очевидно всходило и уже колосилось, с другой – он боялся превращения дочери в Королеву. Слишком ясно он понимал, чем мать заплатила своим богам, какие жертвы им принесла, чего лишилась. Он никогда не видел ее расслабленной или счастливой, он видел только некоторых из вереницы ее мужчин, которые год от года становились все моложе и циничнее. Они откровенно и явно использовали ее, кого-то она выгоняла, кто-то «гордо» уходил сам. Но ни один, Ромка был в этом совершенно уверен, не дал ей простого человеческого, что называется, женского счастья. Королева никогда не подавала виду, но сердце сына не обманешь, да и Ромка был достаточно чувствителен, чтобы замечать это и страдать, прикрывая свою боль за мать жесткой броней протеста.
Елизавета, правда, ничьего разрешения и не спрашивала. Эта барышня, имея волевые качества великих полководцев, с самого раннего детства управляла всей семьей. С Валюшкой часто бывала повелительно-снисходительна и, иногда помогая на кухне, просвещала мать, рассказывая ей о новых книгах, занимательных фактах и событиях мировой политики. Валюшка всегда слушала дочь с восхищением, часто с ней советовалась по поводу своих школьных дел и вообще почитала Елизавету как старшую и старалась ей угодить.