Пока ненависть не разлучила нас - стр. 43
– Он назвал нас жидами, – проскрипел я сквозь стиснутые зубы.
Я не знал, обидное ли это слово, но чувствовал: нас оскорбили. Злобный взгляд Стервятника, его ухмылка – все говорило, что он хочет нас унизить. Слезы закипели у меня на глазах, горло перехватило. Но я не хотел разреветься, как девчонка, перед своими товарищами. Я искал другой возможности выплеснуть обиду и гнев.
– Да, он так сказал, – подхватил Али, думая, что я задал вопрос.
– А что такое «жид»? – спросил Жюльен.
– Тоже еврей, но как обидная кличка, – объяснил Мунир.
И тогда, сопровождаемый взглядами своих замеревших на месте товарищей, я встал и направился к столу, за которым обедали два воспитателя и учителя.
Я остановился возле Стервятника, тяжело переводя дыхание от ярости и страха. Стервятник меня заметил не сразу, но мое появление обратило на себя внимание учителей, и они замолчали, вопросительно глядя на меня. Стервятник поднял голову от тарелки и обнаружил, что я стою рядом, мрачно на него глядя и тяжело дыша.
– Чего тебе тут понадобилось? – удивился он.
– Вы не имеете права называть меня жидом!
Губы у меня прыгали, но говорил я твердо.
Стервятник слегка опешил. Две учительницы за столом нахмурились и вопросительно на него посмотрели.
– Не говорил я ничего такого. Сказал, чтобы ел мясо, только и всего! Нечего выдумывать, лишь бы настоять на своем! А ну шагай на место! Быстро!
– Вы сказали «жид». Я слышал. И все остальные тоже слышали.
Воспитатель засопел и прикусил губу. Потом резко поднялся.
– А с каких это пор встают из-за стола без разрешения?
Он взял меня за плечо, подвел обратно к столу, посадил, грубо нажав, и сказал:
– Не думай, что я потерплю твои шуточки! Вернусь через пять минут и советую вам с братом очистить свои тарелки. – И, наклонившись, добавил мне на ухо: – Понял, жиденок?
Безгубая улыбка, показавшая острые неровные зубы, играла на лице садиста.
Я сидел, опустив голову. Внутри у меня все сжалось. Я не знал, чего хочу – заорать, драться или заплакать. Все вместе одновременно.
– Плюнь на него, Раф. Ты же видишь, он ненормальный.
Я поднял голову и взглянул Муниру в глаза. Я видел, он тоже разозлился, но не хочет доводить дело до скандала.
– Он гад, не обращай внимания.
– И что? Ты на моем месте съел бы это мясо?
Голос у меня от напряжения стал тонким.
Мунир передернул плечами. И я не понял: то ли он хотел сказать, что не знает, то ли что мне лучше послушаться…
Я сидел и молчал. Жюльен вертелся на стуле, он тоже пришел в возбуждение и не знал, как себя вести.
– Он гад, гад, гад, – настойчиво повторял братишка.