Пока еще ярок свет… О моей жизни и утраченной родине - стр. 8
На одном из приемов в этом доме мама познакомилась с архитектором. Его звали Александр Легран, он был французом, родившимся в России. Ему было сорок восемь лет, маме – двадцать три года, моей сестре Ксении – два, а я только что родилась. Это событие изменило нашу судьбу. Мама говорила нам, что в тот вечер она словно пробудилась от сна. Вся окружающая роскошь, весь успех в миру предстали суетными и ничтожными. Впервые она увидела, что мой отец очень молод, с его неловкими манерами и застенчивостью.
В течение зимы 1904 мама поняла, что ее брак был ошибкой и глупостью. Она попросила отца дать ей развод. Она была лютеранкой – это не представляло для нее никакой трудности в религиозном плане. Позже она говорила нам, что сама не понимает, как ей хватило сил и храбрости бросить вызов общественному мнению в этой провинции, где традиционно развод считался предосудительным и позорным. В голове у нее была только одна мысль: заново начать свою жизнь с Леграном. Что касается моего отца, он отказался дать развод в надежде, что однажды мама переменит свое решение. Они оба поженились слишком молодыми, оба были ослеплены легкостью и блеском жизни, а теперь оказались на краю пропасти. В конце концов, не выдержав напряжения бесконечных споров, отец согласился на развод, при условии сохранения опеки над детьми.
Мой отец был замкнутым и довольно застенчивым человеком, а также очень мягким. Видя отчаяние мамы, он отдал ей детей. Мама отправилась вместе с нами в столицу, и бабушка Керн поехала с нами, потому что в то время было неприлично, чтобы молодая женщина жила одна.
Раннее детство
В 1906 году мама снова вышла замуж за того, кого мы стали называть «папа». По ходу повествования, говоря о своем настоящем отце, я буду говорить «мой отец» или «мой отец Ефим». Папа по происхождению был французом. Его отец, Жосеф Легран, приехал в Петроград дирижировать оркестром Императорской оперы и, как многие из приехавших в Россию иностранцев, не захотел больше уезжать. Его дети родились в России. Папа унаследовал музыкальный талант своего отца, играл по памяти и сочинял на фортепиано и скрипке, однако никогда не занимался музыкой серьезно, так как предпочел посвятить себя архитектуре. В двадцать один год он окончательно выбрал российское гражданство.
Бабушка жила с нами, так же как ее сын Николай, еще студент. В доме всегда было многолюдно: родители, две мои сестры, бабушка Керн и молодой дядя Николай. Кроме того, тетя Женя, сестра мамы, жившая в своем имении в Самарской губернии близ Саратова, часто и надолго приезжала к нам со своей дочерью Алисой, моей ровесницей. И у нас был повар, две горничные и гувернантка для детей.