Поиски стиля - стр. 46

Сегодня Андрей Васильевич был как-то необычно оживлен, не слишком мудрствовал, главным образом читал стихи Пастернака, глядя на Мальву, а когда он остановил ее в коридоре, она почувствовала, что от него пахнет вином.

– Вот что, Офелия, – сказал он, по обыкновению посмеиваясь, – день рождения у всех бывает, даже у доцентов. Как вы смотрите на такую перспективу: со второй пары мотаем, берем такси… Там сидит у меня одна компания, я, по сути дела, за вами… Посидим, чего-нибудь выпьем, потреплемся…

Мальва тяжело вздохнула и опустила глаза.

– Но у меня же вечером репетиция, – сказала она, еще не найдя выхода из создавшегося положения. – Да, я вас поздравляю!..

И вслед за этим, наморщив нос, просяще жалобным тоном:

– Андрей Васильевич, не надо, а?..

– Что?.. А, да. – Он растерялся на миг, но тут же пришел в себя. – Пардон, мадам… пардон!.. Конечно, не надо. – Но как ни старался он, веселость не возвращалась, лицо его сникло. – Что, совсем не надо?

Она помедлила.

– Совсем.

Он вздохнул.

– Что ж… Камин затоплю, буду пить… Хорошо бы собаку купить.

На этой печальной ноте они и расстались.

После института Мальва надеялась успеть до закрытия к пани Марине, чтобы узнать, был ли у нее разговор с аптекарем. Затем ей предстояло заглянуть в студию, посмотреть, как у них там идут дела с Гуревичем, и выманить оттуда Лиду и Куму, чтобы идти к Гусеву. Гуревича она недолюбливала за то, что, к чему бы он ни прикасался, все приобретало пошловатый оттенок высокомерно-ироничного трепа. Вот и Офелия у него превращалась в «чувиху», Гертруда в «телку», а монолог Гамлета – в «пить или не пить». Она не собиралась ходить на его разборы, надо было скорее ставить на ноги Гусева. «Силы небесные, исцелите его!» – повторяла про себя Мальва.