Похождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бухаре - стр. 48
Кстати, о трусости и смелости. Когда я пил, то ничего не боялся, был безрассудным на двести процентов. Однажды меня, пьяного, выбросило с корабля в море. Это событие так сильно меня восхитило, что я впервые в жизни начал сочинять стихи. Они изливались из меня, как из рога изобилия. Я лежал на спине, смотрел на звездное небо и сочинял-читал одно стихотворение за другим. Стихи мне казались бессмертными шедеврами. Но, к сожалению, я ни одного не запомнил и не записал. До ближайшего берега было больше двухсот километров. На моем корабле никто не заметил моего исчезновения, и поэтому корабль продолжал удаляться от меня со скоростью тридцать узлов. Но я совершенно не боялся, потому что в эти мгновения мне было очень хорошо. Вода была теплой, море – спокойным, коньяк в моей фляжке – высшего качества, стихи, залетевшие в мою голову, прекрасными. Я читал их громко и красиво. Время летело незаметно.
И вот, когда я заканчивал очередное стихотворение о незнакомке и о пьяницах с глазами кроликов, до меня вдруг донесся чей-то голос:
– Александр Александрович, держитесь, я спешу к вам на помощь! Держитесь!
И из темноты вынырнула яхта, с нее мне бросили конец (в смысле – веревку). Я схватился за него и взобрался на палубу яхты. Ее хозяином оказался американский пенсионер, сын русского эмигранта Джон Борисов, в одиночку совершавший кругосветное путешествие. Джон был пьянее меня. Что-то в его мозгах заклинило, и он был уверен, что сейчас начало двадцатого века. Я же казался ему Александром Блоком, его любимым поэтом. Джон, восхищенно глядя на меня, бормотал:
– Ах, Александр Александрович, то, что вы читали – превосходно. Я знаю наизусть все ваши стихи, но те, что вы сейчас читали, еще более превосходны. Но зачем же вы заплыли так далеко?
Я решил не разочаровывать Джона:
– Знаете, я всегда перед тем как сесть за стол и начать творить, проплываю десяток-другой миль, чтобы разогреть кровь до кипения.
– Но зачем?
– Кипящая кровь мне необходима для того, чтобы я не замерз в ледяном мире вечных идей.
– Но зачем вам этот мир?
– Без контакта с этом миром я бы ничего не написал, в смысле не создал.
Джон улыбается:
– Ах, Александр Александрович, как это красиво звучит: кипящая кровь в ледяном мире вечных идей. За это надо выпить.
– Да, пожалуй, надо выпить, – говорю я и достаю из карманов фляжку с недопитым коньяком. А Джон достает недопитую бутылку виски. Мы чокаемся и пьем, каждый из своего сосуда. Потом мы обмениваемся емкостями и пьем уже за яхту хозяина „Линду“ – его самого близкого друга. Потом мы пьем на брудершафт, целуемся и поем хором песни из репертуара „Битлз“, хотя я по-английски не знаю ни одного слова. Потом мое сознание отключается, и в себя я прихожу в самолете, летящем в Россию.