Поход на Москву - стр. 44
Судя по журналам военных действий трех Корниловских Ударных полков и по личным воспоминаниям того времени, можно вывести заключение, что положительных данных для этого у командования было много:
1) Дух Добровольческой армии не был подорван контрударом красных.
2) Помимо этого, наш выход из Каменноугольного бассейна дал нам возможность усилиться за счет противника людским составом, частично добровольцами, а главным образом пленными. За это время «запасный полк» 1-го Корниловского Ударного полка выделил кадры для 2-го и 3-го Корниловских Ударных полков.
2-й полк за время контрудара красных блестяще вел бои на левом фланге своего старшего брата в центре с городом Обоянь, а 3-й полк выступил на фронт в конце его, но, к нашему глубокому сожалению, нашими усилиями командование подкрепило не нашу бригаду, а бросило его на левый фланг Дроздовской стрелковой дивизии>90, в отряд полковника Манштейна. Красную крепость Курск штурмовала Корниловская Ударная бригада. К моменту окончательного перехода в наступление корниловцы, помимо своих трех действующих полков, имели в тылу при 1-м полку свой запасный полк, а 2-й и 3-й полки имели свои запасные батальоны.
3) За время боев под городом Обоянь наши журналы боевых действий впервые отметили появление у нас своих, Корниловских батарей. До этого нас сопровождали батареи Марковской артиллерийской бригады. Были во 2-м Кубанском походе у корниловцев и свои батареи, но их тогда командование отобрало у нас, и я их видел на «грузинском» фронте, за городом Сочи, у Адлера. Впоследствии они попали в отряд генерала Бредова, отступивший в Польшу, где их разоружили. Соединились они с нами только в Крыму.
4) Особенно хорошо вооружили нас тогда красные полки пулеметами, винтовками и боеприпасами. Одним только противник не мог поделиться с нами – это обмундированием. Пленных его, исключая сибиряков, приходилось обмундировывать почти полностью.
При своем отступлении красные теряли веру в свои силы и все больше и больше стали сдаваться в плен, целыми группами. Это вливало в наши сердца дух бодрости, усиливало наши ряды и вооружало. Однако эти бои с нашей стороны носили на этом участке характер активной обороны, без использования наших успехов для скачка на следующий рубеж нашего общего наступления. А находившийся против нас укрепленный город Курск часто напоминал нам о себе переброской своих резервов. Тогда мы ждали наступления на него. Падение морали в Красной армии нас радовало, но сведения о сооружениях красной крепости Курск вызывали, по выражению ударников, неприятное чувство наподобие того, как будто бы по спине ползают мурашки. На все это наша ударная психология реагировала просто: жертвовать собой всюду одинаково необходимо: в походе, в дозоре или в атаке на крепость. Всюду в нашем сознании были слова нашего Вождя и Шефа полка генерала Лавра Георгиевича Корнилова: «Страшна не смерть, а позор и бесчестие». Готовились ударники к дальнейшему движению тщательно. Корниловские полки имели тысячи по две человек, большие офицерские роты, в каждом полку было не меньше 60 пулеметов, появились даже команды конных разведчиков и походные кухни. Не было только интендантства для регулярного снабжения нас продуктами, – все делалось нашими начхозами или артельщиками, что часто было не в нашу пользу.