Поход Мертвеца - стр. 61
– Прости, что затеял этот разговор, – наконец, произнес наемник, замедляя ход коня. – Не к месту и не ко времени.
– Это верно, – кивнул неохотно телохранитель. – Да только сам виноват, должен сказать прежде. Но вот боялся испугать, княжич, он же мальчишка, он… да что я, до восьми лет ему в руки ничего острее ножа не давали. Крови боялся до обморока. Учили приемам ратным, да что толку, ты сам видел. Это он со мной хорохорился, а сейчас… Глупо как все вышло, – поцыкав на себя, он чуть прибавил ходу, будто спеша отделаться от разговора с наемником. Но от Мертвеца невозможно так просто избавиться, миг – и он снова поравнялся с Дориношей. – О казнях ему не говорили, в учении против других только палки и давали. Он и вырос видишь каким, даже помыслить о смертях боится. Не представляю, как править будет. Да он ведь сказал, как, все отцу отдаст. А тот тоже отдаст – потихоньку, по крайчику – князю. Царица-матушка умела держать в узде, а Тяжак, он не правитель…. Вот как такие непохожести друг с другом сходятся, не знаю.
– У господаря не имелось земель, титулов или еще чего? – Дориноша только головой покачал. – Значит, вправду по любви.
– Только не принесла она нам ничего, кроме разора да усобицы. И княжич слаб, а опоры у него нет.
– Ты ему опора. – Телохранитель поднял глаза, уж на что крепок был наемник, да и то отвел взгляд.
– Не сейчас, – и поскакал вперед, нещадно нахлестывая коня. Наемник так же прибавил ход. Прокричал еще издали:
– Он не будет помнить все время!
– Я буду.
– Ты хочешь оставить его? Отец слаб, но ты-то сильнее. – Дориноша резко поворотился, заставив коня заржать зло.
– Я никогда не оставлю его, Мертвец. Что бы ни случилось, ты понял? Он для меня плоть и кровь, он… он – все, – горло перехватило, телохранитель замолчал на полуслове.
– У тебя семьи нет? – спросил, уже заранее зная ответ, наемник, собеседник кивнул.
– Будто по мне непонятно. И хватит об этом. Мне достаточно того, что есть. Ты еще…
– Я еще раз прошу прощения, – четко произнес Мертвец. Дориноша как-то разом осел в седле.
– Не надо. – И после долгого молчания: – Ты… скажи, ты долго пробыл в плену?
– В рабстве. Три года в каменоломне. Бежал, вернее, выгнали, – и, усмехнувшись, пояснил: – Уж больно дохлым был после побоев, вот и посчитали мертвым, привязали к еще живому как груз, бросили в яму, присыпали землей. Могила одна на всех. Это со мной в первый раз вышло. Забавно, но с той поры умирать вошло в привычку.
– А потом, после ямы?
– Да что, вернулся. Снова воевал, но уже из-за денег. После завел семью. Наверное, запах остался, – непонятно к чему произнес он и тут же переменил тему. – Лучше остановиться пораньше, чтоб к полудню быть в Тербице.