Поход Ивана-дурака за смыслом - стр. 41
Жил-был Иван-дурак и всё время сторонился людей. Дичился, убегал, прятался в жито. Родные поначалу пытались его урезонить, а потом плюнули. Больше Ивана никто не видел.
Глава XVII. Вындрик собака лютый,
который популярно объясняет, что без него смысла не будет
Хотели уж было путники попрощаться, рыдая от чувств, с Тёмным лесом, да не тут-то было. Не до сантиментов оказалось, потому что выступил Вындрик.
Вот он какой собака лютый – Вындрик-зверь. Чудовище тучно, толсто, жирно, гнусно, стозёвно и лающееся бесконечно. Всё в складках, с кривыми лапами, ушами летучей мыши, выпученными буркалами, приплюснутой носопырой и выдвинутой нижней челюстью, полной маленьких неровных зубцов, сопливое, слюнявое, вонючее и издающее отовсюду бездну ужасающих утробных хрипов. Вындрик глаголет языками человеческими и нечеловеческими, кряхтит, сопит, стонет, чавкает, вздыхает, отхаркивается, рыгает, испускает боевые отравляющие газы, постоянно чешется, громко трясёт ушами, хочет жрать, но и не менее постоянно его тошнит. Вындрик смысл нюхом чует. Больше ничего он не чует, только смысл. Очень полезное животное.
– Хороший Вындрик, хороший, – попытался приласкать специальную собачку Иван.
Но Вындрик был непоколебим перед лаской.
– Только потому что ты официальный дурак, прощаю я тебе твои неосторожные действия, Иван, – гавкнул Вындрик. – Следующий раз откушу половину тела от другой половины.
– Не могли бы вы, многочтимый Вындрик-зверь, – начал заминать дело Павлин Матвеевич, – посвятить нас вкратце, куда мы идём, как мы идём и что нас примерно там ждёт?
– Меня нельзя прямо ни о чём спрашивать. Я существо гнусное и по характеру вредное, поэтому на прямые вопросы из принципа не отвечаю. Только на первый раз и в виду чрезвычайности ситуации прощу. У нас есть фоторобот смысла и мой нюх.
– Где ж у нас фоторобот, – вышел из себя федеральный адвокат. – Фоторобот тут остаётся вместе с грамотой самописной.
Не успел Павлин Матвеевич это сказать, как чудовища Тёмного леса во главе с Кикиморой напали на него и на Ивана и стали запихивать им в глотку рекомую самописную грамоту и её нотариально заверенную копию. Оригинал Ивану, копию адвокату его.
– Ешь грамоту, Иванушка, – приговаривали они. – Так весь её фоторобот перейдёт в твою голову дурацкую.
Иван давился, но ел, так как другого выхода у него не было. Аналогичный процесс происходил с Павлином Матвеевичем, хотя тот и брыкался как мог, пытаясь представить устные ходатайства в защиту свои прав человека и адвоката. Вындрик между тем удовлетворённо продолжил.