Похищенная, или Красавица для Чудовища - стр. 56
— А если не напишу? — Мишель вскинула голову и застыла, примороженная к перине ледяным взглядом.
— Милая, я не привык слышать «нет» в ответ. А ты в последнее время слишком много и слишком часто мне отказываешь. Не хотелось бы, чтобы это вошло у тебя в привычку. — Гален отодвинул стул. Деревянные ножки проскрипели по полу, больно резанув слух девушки. — Пожалуйста, не заставляй меня прибегать к силе. Мне не нравится, когда ты превращаешься в безвольную марионетку.
Кутаясь в одеяло, Мишель поднялась. С опаской поглядывая на своего тюремщика, сделала несколько несмелых шагов и замерла посреди спальни, не в силах к нему приблизиться.
— Мишель… — Тьма в глазах расползалась, перекрывая серую радужку.
— Я не буду им лгать.
Не успела отшатнуться — Донеган оказался рядом. Схватил, с силой сжав неприятно занывшее запястье, рывком подтащил к столу. Надавил на плечи, заставляя опуститься на стул, и прошипел на ухо:
— Пиши.
— Гален, пожалуйста. Ты не понимаешь! Ты… — Мишель запнулась. Хотела признаться в постыдной тайне, рассказать о сговоре с нью-фэйтонской колдуньей, о том, что похоть и страсть в нём разожгли чары.
Но с губ не сорвалось ни звука. Она не смогла выдавить из себя даже слова правды. Как будто говорить мешали стежки зачарованных ниток, перекрестья которых темнели на побелевших губах.
— Пиши. — Донеган вложил в дрожащую руку девушки перо, предварительно обмакнув заострённый кончик в чернила.
Мишель вывела первое слово — приветствие родителям. Не хотела, но голова противно гудела, словно заржавевший колокол в церковной башне. Как вчера в библиотеке, когда на несколько ужасных мгновений она действительно стала марионеткой, пластилиновой куклой в руках Галена и ничего не могла с этим поделать.
Письмо, адресованное чете Беланже, было написано её рукой, но ни одна из отпечатавшихся на бумаге фраз не принадлежала ей.
«Как же так! — в панике думала девушка, ставя широкий росчерк под посланием, полным ложных заверений в том, что всё у неё расчудесно, тётя с дядей обрадовались её приезду и теперь с удовольствием пестуют свою любимую племянницу. Пальцы дрогнули, последнюю букву имени скрыла чернильная клякса, траурным цветком распустившаяся на бумаге. — Я что же, никому и никогда не смогу рассказать о Мари Лафо? О том, что ведьма заколдовала Галена, а страдаю я? Подстраховалась гадина!»
Мишель готова была проклинать подлую колдунью. Посылать на её голову самые страшные кары. Вслух, крича во всё горло. Чтобы все узнали о том, что сотворила с ней ненавистная чародейка!
Однако, сколько ни пыталась, не сумела выдавить из себя даже её имя. Даже намёк на то, что в Лафлёре в жестяной коробке, в спальне под половицей, хранится вольт, пронзённый заколдованной иголкой.