Похищенная, или Красавица для Чудовища - стр. 24
— Бурбон и кое-что ещё. Поможет расслабиться и уснуть. Силы вам ещё понадобятся, мисс. Что-то мне подсказывает, что ночка вам предстоит длинная, — по лицу бандита расползлась похабная улыбка.
От которой Мишель поёжилась, как и от его слов. Оставалось надеяться, что не пророческих.
Девушка боролась с самой собой, до боли в пальцах сжимая пузатый сосуд, не желая прикладывать узкое горлышко к искусанным в кровь губам.
Но после предупреждения:
— Не заставляйте меня самому вливать вам это в рот, — вынуждена была отпить немного.
Ядовитая горечь обожгла горло, словно по нему полоснула когтями разъярённая кошка. Мишель судорожно вздохнула, неловко смахнула прилипшую к виску тёмную прядь, выбившуюся из некогда идеальной причёски, теперь растрепавшейся под порывами ветра. Постаралась сфокусировать взгляд на похитителе, дабы направить на того флюиды ненависти и никак не находящего выход гнева.
Но лицо незнакомца вдруг подёрнулось пеленой. Та расползалась, быстро заволакивая широкую, изрезанную колеями дорогу, обрамлённую одно- и двухэтажными домами, чьи очертания постепенно таяли в этом бледно-розовом мареве.
Почувствовав, что веки наливаются тяжестью, с которой нет сил бороться, Мишель откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, надеясь, что когда она очнётся, этот кошмар закончится.
Затхлое, пропахшее сыростью помещение, служившее прежним владельцам особняка погребом, а теперь являвшееся святилищем, в котором Королева поклонялась лоа, заволакивал чад свечей. Рассыпаясь по воздуху жёлтыми хлопьями, пламя выхватывало из тьмы каменный пол, испещрённый веве, начертанными древесной золой. Эти символы приглашали духов в мир живых.
Сегодня Мари Лафо взывала к лоа, чьё имя нельзя было произносить. Но только этот дух, Повелитель смерти, мог даровать ей жизнь.
Продлить её существование среди смертных.
Годы жизни одной взамен на молодость другой. Не вечную, но всё же… Юных дурочек, готовых на любое безрассудство ради любви, на её век хватит. Беланже не первая и не последняя, жизнью которой она, Королева, будет питаться.
Главное, чтобы лоа её услышал. Чтобы ответил ей.
— Взываю к тебе. Взываю к тебе…
Взгляд колдуньи был обращён на белевший на камне символ — гроб, перечёркнутый крестом. Возле веве лежал тёмный локон, срезанный у девчонки накануне ночью, лоскут, перепачканный в крови.
Порез, о котором дурочка даже не вспомнит. Не вспомнит и о том, что с ней произошло и чем она расплатилась.
Будет расплачиваться. Своей юностью, свежестью, красотой.
Королева зажмурилась и принялась раскачиваться в такт пронзительной, завораживающей мелодии, вырывающейся из глубин её естества. А когда спустя долгие часы транса глаза жрицы открылись, она улыбнулась, увидев, что локон и лоскут обратились в пепел.