Похищенная, или Красавица для Чудовища - стр. 16
Мишель беззвучно застонала. Веки ни в какую не желали смыкаться. Тело и волю сковали чары.
Оставалось только смотреть, преодолевая страх и накатывающую тошноту. В руках колдуньи мелькнула светлая фигурка; кажется, слепленная из воска кукла. Под удары барабанов, с каждым мгновением звучащие всё яростнее и громче, вольт окропили жертвенной кровью, после чего блеснувшая в пламени свечей игла пронзила куклу.
Казалось, время, секунда за секундой исчезавшее в воронке прошлого, застыло. Застыли темнокожие прислужницы жрицы вуду, и даже пламя над свечами больше не шевелилось. Стоило Мари Лафо шагнуть к перепуганной насмерть девушке, оно осыпалось под ноги колдуньи золотой пылью.
— Ты будешь с ним, пока игла будет в вольте. Станешь для него смыслом жизни, его счастьем, его проклятием. Его воздухом.
— Ур-ра-а-а… — вяло протянула Мишель, не испытывая даже намёка на радость.
Только острое желание поскорее оказаться в седле и мчать из Нью-Фэйтона без оглядки.
Девушка почувствовала, как ладони коснулась перепачканная в крови уродливая восковая фигурка, как колдунья заставила её сжать непослушные пальцы и, подавшись вперёд, прошептала на ухо:
— Ну а теперь настала пора расплачиваться.
Снова испугаться Беланже не успела. Только лишь потому, что у неё на это просто не хватило времени. Горячее дыхание жрицы опалило кожу. Что было дальше — Мишель не запомнила.
Резкая, острая боль в груди заставила Галена проснуться. Схватившись за сердце, шипя проклятия, молодой человек скатился с кровати. Он задыхался. Дыхание с хрипом вырывалось из горла, и было такое ощущение, будто все внутренности прополоскали в кипятке.
Обливаясь потом, на непослушных ногах Донеган с трудом добрался до окна. Распахнул ставни и захрипел от нового приступа боли: холодный воздух не хуже огня обжёг лёгкие.
Сердце продолжало колотиться. Быстро-быстро. Пока мысли, хаотично сменявшие друг друга, стремительно вытесняла одна единственная: о девушке с глазами цвета лесного ореха и о чувствах, что она в нём вызывала.
Как же мог он не заметить, что она свела его с ума. Как жил без неё до этого момента.
Гален зажмурился и распахнул глаза.
Жил. Без неё.
Молодой человек сжал кулаки и мысленно пообещал себе как можно скорее это исправить.
Через раскрытые настежь окна в спальню проникали шум голосов и тонкий аромат жасмина, кусты которого зеленели перед стенами особняка. Мишель перевернулась на спину, сладко зевнула, не спеша открывать глаза. Она любила нежиться в постели, вслушиваясь в такую привычную с детства возню рабов, ранним утром отправлявшихся на поля.