Похищенная, или Красавица для Чудовища - стр. 13
Дочь плантатора и рабыни, Мари Лафо росла свободной, холимая и лелеемая собственным отцом. От него она унаследовала резкие, благородные черты лица, зачастую хранившие печать гордыни, властный характер и некогда роскошный, а ныне пришедший в упадок особняк в центре города. Силу же будущая Королева Нью-Фэйтона впитала с молоком матери.
Глядя в тёмные, неподвижные, как будто остекленевшие глаза, какие могли принадлежать не живому человеку, а какой-нибудь кукле из лавки ужасов, Мишель ощущала себя загипнотизированным кроликом, замершим перед разверстой пастью удава.
— Проходи, — наконец обронила ведьма, освобождая гостье дорогу. Заметив притаившуюся у крыльца рабыню, резко повелела: — А ты жди на улице.
Обрадованная тем, что не придётся входить в дом ведьмы, и вместе с тем напуганная вниманием Королевы, Серафи юркнула за дерево, неподалёку от которого у резной коновязи стояли лошади.
Мишель продолжала в нерешительности топтаться на месте. Однако взгляд пронзительных чёрных глаз, коршуном метнувшийся к ней, заставил оробевшую гостью сдвинуться с места.
Через окутанный сумраком холл она проследовала за колдуньей в гостиную. Мари Лафо шла бесшумно, её широкие бёдра в пышной юбке плавно двигались из стороны в сторону, словно покачивающаяся на волнах лодка. Мишель про себя отметила, что мадам Лафо была необычайно хороша в этом наряде, яркие цвета ещё больше подчёркивали её экзотическую красоту. Под ультрамаринового цвета блузой, перехваченной на талии широким зелёным поясом, колыхалась пышная грудь, не знавшая корсета. Голову жрицы украшал тиньон — шёлковый платок, намотанный наподобие чалмы и овитый алой ниткой бус. Такие тюрбаны вменялось носить всем цветным женщинам Юга. Не только рабыням, но и свободным, рождённым от белых господ: мулаткам и квартеронкам.
Колдунья опустилась в кресло, и Мишель услышала, как дружно звякнули золотые цепочки в вырезе её блузы. Они мягко поблёскивали в полумраке, разбавленном трепещущим пламенем свечей. Как и массивные серьги-кольца, оттягивавшие мочки ушей.
Так и не дождавшись приглашения устраиваться в соседнем кресле, Мишель всё же осмелилась опуститься на его краешек и замерла, чинно сложив на коленях ладони, точно гувернантка, явившаяся по объявлению о работе. Девушка исподлобья поглядывала на колдунью, которая даже не удосужилась угостить её чаем.
Словно прочитав мысли гостьи, ведунья сказала:
— Я бы предложила тебе чаю, но ты ведь не затем пришла.
— Не затем, — согласилась Мишель и умолкла, не в силах проглотить застрявший в горле горький комок и поведать Мари Лафо о причине своего визита.