Похищение Эдгардо Мортары - стр. 68
Сообщая в письме родственникам Мортары о своей обеспокоенности этими слухами, секретарь римской еврейской общины попытался смягчить удар, добавив, что поведение Эдгардо можно “извинить обычным легкомыслием ребенка, который, возможно, попал под чары совершенно новой для него жизни”. Скаццоккьо также выражал надежду на то, что эти “чары” спадут с мальчика, рассеявшись при первой же встрече с отцом, которая должна состояться уже в ближайшие дни. Однако его явно тревожила мысль об этой встрече: он отмечал, что происходить она будет в обстоятельствах, неблагоприятных для той душевной перемены, о которой все они молились.
Вскоре после того, как это письмо было отослано в Болонью, Момоло в первый раз отправился на свидание к Эдгардо в Дом катехуменов. Момоло очень нервничал перед этой первой встречей с сыном после того, как его забрали из дома, и ходившие толки о том, что мальчику там хорошо, усиливали его тревогу. На том первом свидании, как и во время всех последующих встреч, рядом с Эдгардо сидел директор. Кроме того, часто в той же комнате присутствовали и разные другие клирики или работники Дома катехуменов, в том числе родные брат и сестра директора.
Что именно происходило во время этих встреч, остается предметом споров. Если верить самому Момоло и тем отчетам, которые печатались в еврейской и либеральной прессе, Эдгардо, как любящий сын, сказал отцу, что его самое горячее желание – вернуться домой, и очень обрадовался, когда Момоло заверил его, что не уедет из Рима без него. Еще Момоло жаловался, что Сарра и его коллеги-церковники, ни разу не оставлявшие его наедине с сыном, запугивали Эдгардо и не давали ему высказаться начистоту. Вдобавок Момоло очень не понравились проповеди о благодати обращения, адресованные лично ему и звучавшие постоянным рефреном при каждом его посещении Дома катехуменов, а позднее – и во время визитов туда его жены. Ему вечно твердили: есть легкий и благословенный способ поправить вашу беду. Если вы сами станете католиками, то к вам снова вернется ваш возлюбленный сын и вы разделите с ним радость вечного спасения.
Католическая же пресса, а также доверявшие ей сторонники церкви рисовали эти первые встречи Эдгардо с отцом совсем иначе, придерживаясь традиционного жанра, повествующего о торжестве и праведности христианской веры. По их версии, шестилетний Эдгардо, на которого еще по пути в Рим снизошел божественный свет, являл удивительную для его нежного возраста твердость духа. Случившаяся с ним история была столь поразительна, что ее продолжали пересказывать еще много десятилетий, и хотя отдельные подробности претерпевали значительные изменения, костяк сюжета оставался прежним.