Погружение в отражение - стр. 49
В кошельке у нее лежало несколько чеков, поэтому по дороге к Наташе они сделали крюк до магазина «Альбатрос», где Лариса купила ребенку двух восхитительных немецких пупсов.
За неделю дети уже передружились, и когда девочка выпишется в школу, то может оказаться изгоем, но куклы из «Альбаса» помогут ей завоевать авторитет.
Карнауховы жили в крошечной однушке, но несмотря на тесноту, были рады гостям. Девочка чувствовала себя неплохо, и пока Алексей произносил серьезную духоподъемную речь в честь ее поступления в школу, мама быстро накрыла на стол, а папа хотел мчаться в магазин, но Алексей сказал, что omnea mea mecum porto[2].
Лариса дощелкала пленку.
Они выпили чаю с черствыми пряниками и мыльной на вкус докторской колбасой, пропустили по рюмочке коньяку и быстро откланялись, чтобы не утомлять больного ребенка, хотя Лариса с радостью посидела бы еще.
Ее посетило странное сосущее чувство, будто она случайно провалилась в свою настоящую жизнь.
Спустившись на два пролета, Алексей вдруг сильно притянул ее к себе, но тут по подъезду гулко, с эхом, разнесся лай: поднималась пожилая дама с толстой и широкой, как скамеечка для ног, таксой. Проходя мимо Ларисы с Алексеем, дама поджала губы и неодобрительно покачала головой.
Лишь много позже Лариса поняла, что визит секретаря комсомольской организации в компании жены директора должен был показаться хозяевам странным.
После того дня она стала мечтать. А вдруг случится какое-нибудь событие, благодаря которому они с Алексеем смогут быть вместе? Например, Никита – страстный автомобилист, иногда он ездит по вечерам просто покататься и развеяться. А вдруг… Нет, боже мой, она нисколько не желает ему зла, но оно же случается! Нет-нет, пусть он будет жив и здоров, а просто в очередной загранкомандировке возьмет и попросит политического убежища! Или найдет другую женщину и сам подаст на развод. В общем, чтобы как-нибудь исчез из ее жизни, а она ни в чем была не виновата.
Лариса ужасалась, откуда в ее голове вдруг взялись эти отвратительные мысли.
А когда выяснилось, что она все-таки не болела корью в детстве, то списала их на интоксикацию и бред.
Инфекция протекала так тяжело, что ее чуть не забрали в больницу. Первые три дня скомкались в клубок обрывочных картинок. Прилетела мама, ухаживала за нею, как за маленькой, но, как только спал первый жар, устроила допрос с пристрастием: что это за группа такая, где неизвестные мужчины позволяют себе звонить замужним женщинам и справляться об их самочувствии?
Лариса вяло оправдывалась, а сердце пело – не забыл, не забыл…