Погружение - стр. 25
Вывалился он уже на другой стороне, посреди тупика. За спиной иллюзия стены, впереди выход из заваленного мусором закоулка. Выбежав на освещенную огнями проезжую часть, принялся озираться, чтобы найти Смита. Обнаружил искомое возле черного входа в бар "Дром-паритет". Рванув вперед, чтобы успеть за курьером, столкнулся с двумя людьми, сбив их с ног. Привычно извинившись, протянул руку, чтобы помочь. Первым резко вскочил на ноги тщедушный азиат, презрительно посмотрев на протянутую руку гайдзина. Отряхнувшись, ушел восвояси. А вот второй матерился, смешно размахивая конечностями, как перевернутый на спину жук.
– Чтоб тебя трясучка забрала, психопат. Гори ты в гиене огненной в свете Новой церкви. Лови акт о нападении от моего юриста, ты попал, тварь, на тысячу кредитов, – после сделал странный жест. Прислонив два пальца к виску, резко дернул их по направлению к Владу, будто бравый вояка отдавал честь. Спустя секунду гримаса ненависти сменилась удивлением.
Ныряльщик пожал плечами и побежал в двери, а за его спиной раздался вопль пострадавшего:
– Он чистый, пресвятой свет. Он без модификаций! Хвалю провидение, что ниспослало мне чудо лицезре…
Продолжение тирады он не слышал, так как массивная черная дверь отрезала шумную улицу от тихой мелодии внутри уютного помещения в японском стиле. Зал поделен на зоны бамбуковыми стенками с развешенными неоновыми фонарями. Быстро оглядев бар, Влад увидел ВИП-зону, вернее внимание его привлекла яркая сумка с эмблемой "Адидас". За круглым столом сидели трое. Смит, накачанный боец со взглядом убийцы. Третьим был Рульф. Вот он был очень примечательной личностью. Фигура напоминала грушу, с непропорционально худым и утонченным лицом. Светлые волосы и нос с маленькой горбинкой. Чистый ариец, которого с удовольствием бы взяли на роль Штандартенфюрера СС. Холодными глазами он пожирал Джонни, наслаждаясь своей властью.
Дорогу ныряльщику преградила миленькая азиатка, с широкими зелеными глазами.
– Новому клиенту коктейль в подарок, – страшно коверкая слова, произнесла официантка и буквально всунула огромный бокал в руки. Секунду спустя прозвенел будильник.
Ныряльщик смотрел на огоньки в бокале, с кучей рекламы, что отображали пластиковые стенки. Жидкость постоянно меняла свои очертания и цвета, как лава-лампа.
– Твою мать, – выдохнул парень. – Всё завтра.
Поставив разноцветный бокал в холодильник, забрался на печь.
Глава 4. Игры разума.
Первый снег всегда волнителен. Крупные хлопья летят на мокрую землю, нежно укрывая ещё не сбросившие листву деревья, заборы, крыши домов. В руках у великой художницы зимы широкая малярная кисть и два ведра с белилами и серебрянкой. Гжель астраханской глубинки заставляет нырнуть в далёкое детство за санками, мокрыми от снежков перчатками, сосульками… Вдвойне притягательное зрелище, когда понимаешь, что заглянуло это чудо всего на день и вряд ли переживёт ночь. У первого снега короткая жизнь. Во дворе птицы успели разрисовать белое полотно кривыми пунктирами, будто расчертили рунами Альгиз. Три коротких палочки сверху, связанные в длинный хвостик.