Погребенный великан - стр. 38
– Незачем грубить, Аксель. Я вовсе не хочу ссориться.
– Прости, принцесса. Наверное, это здешний дух так на меня повлиял.
Но Беатриса была готова расплакаться.
– Незачем грубить, – бормотала она, словно самой себе.
Аксель встал, подошел к креслу-качалке и, слегка нагнувшись, прижал жену к груди.
– Прости, принцесса. Мы обязательно поговорим с Айвором про хмарь до того, как уйдем отсюда.
Через минуту, в течение которой они продолжали обнимать друг друга, он произнес:
– Сказать по правде, принцесса, мне сейчас не дает покоя одна вещь.
– И что же это, Аксель?
– Мне хочется знать, что сказала знахарка про твою боль.
– Она сказала, что это всего лишь то, что обычно приходит с годами.
– И я так говорил, принцесса. Разве я не уверял тебя, что беспокоиться не о чем?
– Это не я беспокоилась, муж мой. Это ты настаивал, чтобы мы сегодня зашли к знахарке.
– Так мы и сделали, и теперь нам уж точно не нужно волноваться о твоей боли.
Беатриса мягко высвободилась из объятий мужа, и ее кресло плавно качнулось назад.
– Аксель, знахарка упомянула одного старого монаха, мудрее ее самой. Этого монаха зовут Джонас, и он помог многим в этой деревне. Его монастырь в дне пути отсюда, на восток по горной дороге.
– На восток по горной дороге, – Аксель добрел до двери, которую Айвор оставил приоткрытой, и выглянул в темноту. – Сдается мне, принцесса, завтра мы можем с таким же успехом пойти по верхней дороге, как и по той, что идет через лес.
– Это трудная дорога, Аксель. Придется много карабкаться в гору. Это удлинит наш путь по меньшей мере на целый день, а сын ждет нас с таким нетерпением.
– Что правда, то правда. Но раз уж мы зашли так далеко, будет жаль не повидать мудрого монаха.
– Знахарка сказала о нем только потому, что подумала, будто мы направляемся в ту сторону. Я сказала ей, что до деревни сына легче дойти нижней дорогой, и она сама согласилась, что вряд ли стоит терять время, раз меня не беспокоит ничего, кроме болей, обычных для моего возраста.
Аксель продолжал смотреть в темноту сквозь дверной проем.
– Пусть даже так, принцесса, у нас еще есть время все обдумать. Вот Айвор возвращается, и довольным его не назовешь.
Айвор, тяжело дыша, широким шагом вошел в дом и уселся в широкое кресло, щедро устеленное шкурами, со стуком уронив посох себе под ноги.
– Один молодой придурок поклялся, что видел, как на ограду влезло чудовище и теперь на нас оттуда глазеет. Беспокойство великое, что говорить, и мне остается только собрать отряд, чтобы отправиться туда и посмотреть, правда ли это. Разумеется, ничего там нет, кроме ночного неба, куда придурок и тычет, продолжая твердить, что на нас смотрит чудовище, и все остальные с мотыгами да копьями трясутся у меня за спиной, как дети малые. Потом придурок признается, что уснул на посту и чудовище ему приснилось, и что же, дозорные спешат обратно на позиции? Нет, дозорные в таком ужасе, что мне приходится пригрозить им, что я буду их колошматить, пока собственные родичи не примут их за бараньи туши. – Айвор огляделся, все еще тяжело дыша. – Друзья, простите нерадивого хозяина. Я буду спать во внутренней комнате, если мне вообще сегодня доведется вздремнуть, так что располагайтесь здесь, как вам удобно, хотя особой роскоши предложить не могу.