Погребенные - стр. 43
На светлом песчанике, из-под которого уже наполовину проглядывалось нечто чёрное, то, что считали Уаджетом, осталось несколько капель крови.
– Чёрт… чёрт… Алекс? Робинс?!
Запаниковав, я дрожащей рукой попробовала нащупать у него пульс, но ничего не почувствовала. Он не дышал, не двигался, а на виске выступила кровь. Всего какая-то несчастная пара красных капель…
Логически и интуитивно я понимала, что это невозможно, но крик ужаса уже вырвался наружу, эхом отскочив от стен полупустого кабинета. Мои руки были в крови, пол был в крови, тело Александра Робинса было в крови.
Она всё текла и текла, но не из виска, по которому пришёлся удар, а из его груди. Не желая, но не в силах справиться с вынуждающей это сделать силой, я склонилась над телом профессора. Между рёбер зияла пустота, но в ушах по-прежнему звенел его сердечный ритм.
Спотыкаясь и падая на скользком от крови полу, с дикими, остекленевшими от ужаса глазами, я выбежала в зал. Ноги и руки отказывались слушаться. Что-то тянуло меня обратно.
Я замерла посреди пустой экспозиции, прислушиваясь к голосам в своей голове. Сердце Алекса больше не билось. Слабый набат сменился скрежетом металла.
– Это всё неправда.
Металлические тиски, грозящие раздавить моё сердце, стали давить ещё сильнее. Хруст костей Робинса звенел в голове, и гул этот нарастал. Он звал меня, манил обратно в кабинет. Требовал, чтобы я увидела всё воочию, или мне так казалось. Я уже ни в чём не могла быть уверенной.
Губы шевелились. Я двигала ими, но не издавала ни звука. Эта странность поразила моё сознание. Я больше не ощущала своё тело, оно стало мне неподвластным.
Из носа фонтаном брызнула тёплая кровь. Перед глазами постепенно темнело. Облокотившись на одну из статуй, я медленно начала сползать вниз, словно в бреду раз за разом повторяя одну и ту же фразу:
– Danny ahabi yabi.
Сердце остановилось. Я прижала дрожащие руки к груди, издав истошный, полный отчаяния вопль. Образовавшаяся в ногах тяжесть поднималась всё выше. Из последних сил я подтянулась на руках и уцепилась за каменную голову какого-то римского полководца.
Господи, я не хотела умирать. Я собиралась бороться за свою жизнь, но вместе с тем, как тяжелели конечности, по телу распространялось странное умиротворение. Смолкли все голоса. Осталось лишь моё учащённое дыхание.
– Солнышко!
От того, как резко кто-то тронул меня за плечо, я подпрыгнула на месте, развернулась и зачем-то выбросила вперёд сжатый, слегка подрагивающий кулак.
Опешивший парень прижал руки к носу, а я воззрилась на него и часто заморгала.