Погранзона - стр. 2
– Какая снегурочка?
– Тебе лучше знать. – Дневальный улыбнулся. – Так что беги, пока она не растаяла.
– Дима, ты можешь нормально сказать, кто меня вызывает?
– Если бы я знал. Помощник дежурного передал, что к тебе приехала девушка.
– Нашла время!.. – пробурчал замкомвзвода, вернувшийся с перекура.
Левченко взглянул на старшего сержанта и спросил:
– Отпускаешь?..
– Да, иди. Может, случилось что. Только, Миша, смотри, чтобы дежурный по училищу, комбат или ротный не застукали. А то вставят по самые помидоры.
– Не в первый раз. Если что, я ушел сам.
– А я на построении не увидел, что у меня не хватает курсанта? Нет уж, ты обратился, я разрешил. Постарайся не задерживаться. С КПП беги прямо на кафедру.
– Постараюсь. – Левченко забрал сумку и вышел из казармы.
Дождь очень кстати действительно прекратился. Только с крыш и деревьев продолжали падать капли.
Левченко обогнул плац и второй учебный корпус со стороны кафе, вышел к контрольно-пропускному пункту и тут вдруг встретился с взводным. В училище старший лейтенант почти всегда заходил через ворота, расположенные у старой столовой и парка боевых машин. Сегодня же он, как назло, почему-то оказался здесь.
– Опа! А это еще что за явление? Куда спешим, Левченко? – воскликнул старший лейтенант Климась.
– На КПП.
– Это я понял. В честь какого праздника?
– Девушка ко мне приехала из города.
– Весьма уважительная причина! – заявил взводный и усмехнулся. – А распорядок дня для нас, значит, не существует?
– Виноват. Разрешите вернуться в расположение?
Взводный был нормальным мужиком. Да и Левченко не первогодок, без пяти минут офицер.
– У Девятова отпрашивался?
– Так точно!
– Ладно, ступай к своей подружке. Только недолго, понял?
– Понял!
– Давай! – заявил Климась и направился к плацу по главной аллее.
Левченко вышел на КПП и увидел Вику, стоявшую возле ворот.
Из помещения КПП высунулся помощник дежурного:
– Вы поаккуратней, генерал с обеда еще не приходил.
– Мы внизу у стоянки посидим.
– Давайте.
В наряде стояла вторая рота третьего батальона. Парень с четвертого курса, такой же, как Михаил, особо не беспокоился насчет разноса даже от начальника училища.
Большинство ребят с выпускного курса по воле политиков оказались не в той стране, которой они в свое время присягали на верность. Их перспективы на дальнейшую службу выглядели весьма туманно. Поэтому парни не боялись ничего и никого. Они надеялись, что Россия не оставит их, не бросит на произвол судьбы. Но, к сожалению, времена настали не те. Теперь и в Москве вряд ли знали, что делать с выпускниками училищ, оказавшихся за пределами России. Там думали о другом. А офицеры, курсанты, солдаты? Чем они были лучше штатских, обреченных на отчуждение, на положение иностранца?