Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей - стр. 48
Джон-Грейди разбудил их за час до рассвета.
Они поседлали коней, и Джон-Грейди дал Блевинсу веревку.
Недоуздок вывязать можешь?
Запросто!
Только спрячь под рубашку. Чтобы никто не видел, сказал Ролинс.
А кто в это время может увидеть?
Мало ли кто! Вон там я огонек заметил.
Поехали, сказал Джон-Грейди.
В проулке, где они обнаружили коня Блевинса, никаких фонарей не было и в помине. Они ехали медленно. Какая-то собака, ночевавшая на обочине, вдруг проснулась и разразилась лаем. Ролинс сделал вид, что сейчас чем-то бросит в нее, и она убралась от греха подальше. Возле нужного дома Джон-Грейди спешился, подошел к окну, заглянул, потом вернулся.
Не видать, сказал он.
На улочке стояла мертвая тишина. Ролинс наклонился, сплюнул и выругался.
Вы уверены, что это здесь? – спросил Блевинс.
Здесь, здесь…
Мальчишка соскользнул с лошади и, осторожно переставляя босые ноги, подошел к дому, глянул в окно. Потом забрался внутрь.
Что он творит? – спросил Ролинс.
Я почем знаю?
Они замерли в ожидании. Мальчишка как сквозь землю провалился.
Кто-то идет, прошептал Ролинс.
Залаяли собаки. Джон-Грейди прыгнул в седло, развернул Редбо, тихо поехал по дороге и остановил коня в темном месте. К нему присоединился Ролинс. По всему городку началась яростная собачья перекличка. В одном доме вспыхнул свет.
Ну, пошла потеха, усмехнулся Ролинс.
Джон-Грейди покосился на него. Ролинс сидел, держа в руке мелкашку стволом вверх, уперев приклад в колено. Из-за домов, перекрывая собачий лай, раздался чей-то окрик.
Ты представляешь, что эти сволочи с нами сделают, а? Ты об этом подумал? – зашептал Ролинс.
Джон-Грейди наклонился к шее Редбо и стал что-то шептать, гладя его по холке. Редбо заметно нервничал, хотя, вообще-то, был не робкого десятка. Джон-Грейди повернул голову туда, где вспыхнул свет. Из темноты донеслось конское ржание.
Чертов псих! кретин! – себе под нос бормотал Ролинс.
И тут поднялся настоящий бедлам. Ролинс развернул Малыша, который вдруг встал на дыбы, так что Ролинсу пришлось огреть его по крупу карабином, отчего тот присел на задние копыта. И тут с треском и грохотом, обвалив ветхий забор, на дорогу выскочил гнедой, на котором сидел Блевинс в своих грязных трусах. За ними неслась свора собак.
Эта кавалькада промчалась мимо Ролинса. Одной рукой Блевинс вцепился в гриву гнедого, а другой придерживал шляпу. Собачья стая запрудила дорогу. Конь Ролинса встал на дыбы, изогнулся, замотал головой, а гнедой жеребец Блевинса сделал на крошечном пятачке полный круг и остановился. Из темноты с равными промежутками донеслось три пистолетных выстрела – пах! пах! пах! Джон-Грейди ударил каблуками по бокам своего жеребца, пригнулся в седле и пустился вскачь по дороге. Ролинс за ним. Их обоих вскоре обогнал Блевинс. Его бледные колени судорожно сжимали бока гнедого, а хвост рубашки развевался на скаку. Не успели доскакать до поворота, как вслед им раздалось еще три выстрела. Приятели выскочили на главную улицу и помчались в южном направлении. В домах стали загораться огни. Проскакав через городок отчаянным галопом, они вскоре оказались среди холмов. На востоке начинало светлеть. Когда между ними и городком расстояние выросло до мили, нагнали Блевинса. Развернув гнедого поперек дороги, он смотрел на них – и следил за дорогой.