Поговорим о смерти за ужином. Как принять неизбежное и начать жить - стр. 14

Самый частый вопрос, который я слышу: как вообще заставить стареющих родителей или бабушек и дедушек заговорить о смерти, об их желаниях и убеждениях? Люди, которые спрашивают меня об этом, выглядят встревоженными, и часто у них есть на то реальная причина. Они ощущают, что здоровье – физическое или психическое – начинает подводить их близких, и не сказать об этом просто опасно. Быть может, речь об отце, который садится за руль, хотя ему уже не следовало бы, или продолжает заниматься сделками по акциям, хотя на самом деле не всегда действует трезво. Я все понимаю. Я пишу эту книгу именно потому, что убежден: нежелание говорить о смерти приносит нам лишь беды. И все же на такой вопрос я отвечаю всегда одинаково: нельзя заставить человека обсуждать смерть, если он не готов. Это не приведет ни к чему хорошему. Однозначно.

Несмотря на провокационное название книги, мне никогда не казалось удачной идеей просто наброситься на кого-то с призывом: «Эй, давай-ка поболтаем о смерти!» Здесь требуется осторожность, и ни в коем случае нельзя спешить, даже если времени совсем не осталось. Подобные разговоры должны происходить по взаимному согласию.

Вам следует проявить терпение. Создайте обстановку, в которой человек будет чувствовать себя комфортно и сам захочет вовлечься в разговор. Если он продолжает отказываться, задумайтесь о том, в каких выражениях вы предлагаете ему беседу. Как подступаете к теме? Может быть, вы даете понять, что, по вашему мнению, он должен поговорить с вами? Вы действительно полагаете, что речь идет о долженствовании или же просто не совсем верно формулируете мысль? Поверьте: такая фраза не сработает, и точка. Вам нужно избавить собеседника от ощущения, что он обязан отвечать. Примите его отказ спокойно. Сразу приготовьтесь к тому, что этой беседы будет нелегко добиться, что от вас потребуются честность, открытость, обаяние, готовность идти на риск и проявить себя с лучшей стороны.

Гейл Росс вспоминала, как ее мать умирала от рака. Гейл не переставая поднимала вопрос о том, как та хочет окончить жизнь, и о похоронах. Ее мама была воспитана как ортодоксальная еврейка, однако на протяжении взрослой жизни не очень-то следовала религиозным заветам, так что вопрос оставался открытым: каким традициям иудаизма должны отвечать похороны? На кладбище у нее было заготовлено место подле могилы мужа, однако тот умер задолго до матери Гейл, а похороны в Нью-Джерси не очень-то подходили для жительницы Манхэттена. Больная раз за разом повторяла «не хочу говорить об этом» или «я не готова», и Гейл отступала, но затем снова возвращалась к тому же вопросу. «Мама, – говорила она, – мне нужно это знать». Шаг за шагом они смогли разговориться.