Поговори со мной, мама - стр. 10

Когда мама вернулась домой, к ней под ноги кинулась собака – мы завели еще одного спаниеля, это был мой подарок маме. Мама включила свет и сразу увидела Максима. Он как-то неестественно стоял на полу… Она не сразу поняла, что он висит, а ноги не достают до пола буквально пару сантиметров. В коридоре на стене был прикручен турник, мы все любили повисеть на нем, размяться. Мама бросилась на кухню, схватила нож и срезала шнур, уложила Максима на диван, пыталась делать искусственное дыхание. Позвонила сестре. Говорит, что на кухне стоял недопитый чай с пирожными. Эльвира в тот вечер к нему так и не пришла. А когда другие гости разошлись, он будто чаю попил и… Его штанины внизу были в собачей шерсти, словно наш спаниель подставлял спину под его ноги, спасал Макса, когда он повис.

Утром приехала бабушка, через сутки из Москвы (к тому времени в Набережных Челнах я уже не жила) приехала я. Что было на похоронах – мама не помнит, кроме того, как поскользнулась и упала в грязь, когда все закончилось.

Мои воспоминания во многом отличаются от маминых, именно поэтому я начала книгу с ее истории, чтобы можно было понять, почему происходили события, о которых я хочу рассказать дальше.

Есть люди, которые не вписываются в установленные правила, например, я. Я косячила всю свою жизнь, с самого детства. А из-за отсутствия родительского контроля истории, происходившие со мной, сформировали мое превратное представление о себе. Из-за этого я себе сильно навредила.

Мама говорит, что я не могу этого помнить, но, когда мне не было еще и годика, я увидела, как папа зажимает ее в углу. Я видела, как мама была испугана, а отец очень зол. Эту ситуацию я помню только зрительно, это сенсорное впечатление, ведь когда тебе всего несколько месяцев от роду, ты еще не способен на анализ. И головой это воспоминание сохранить я действительно не могла, но оно как-то записалось на подкорке и прикрепилось к зрительному нерву. Поэтому, когда мама говорит: «Ты не можешь помнить», – я у нее спрашиваю: «Это было? Я помню угол. Помню зажатую тебя и злого отца». Мама замолкает, потому что было.

Когда мы были совсем маленькими, мы часто оставались без присмотра и занимались необъяснимыми глупостями. Любили раздетыми забираться на подоконник и вставать попами к стеклу. Одни прохожие смотрели на нас и хохотали, другие просто отворачивались – что взять с глупых детишек. Старший брат отличался особой изощренностью, и, когда ему было скучно, он любил доминировать и подчинять нас своей воле. Среднему брату Максиму он накидывал на шею строгач, а меня привязывал собачьей цепью к холодильнику. Мы первое время веселились и воспринимали это как игру, а потом начинали злиться, ведь такая игра часто повторялась и с каждым новым разом она становилась все неприятней, потому что Олег начал нас заставлять выполнять дурацкие собачьи команды. Это прекратилось случайно благодаря соседке по этажу. Сейчас я уже не вспомню подробностей, сама она увидела нас в таком виде или кто-то из нас пожаловался ей, но знаю, как старший брат тогда испугался и цепь со строгачом из нашей жизни исчезли.