Погоня за ветром - стр. 41
– Сильно разволновался, стал кричать, как безумный. Хорошо, палатин увёл меня из горницы.
– Да, Болеслав – он такой. Ты знаешь, что он дал обет не вступать в отношения со своей женой и, говорят, свято блюдёт его. Поэтому его и прозвали Целомудренным. А когда человек не удовлетворяет свою плоть, он становится излиха раздражительным и совершает необдуманные поступки.
– Тогда я не понимаю тебя, Витело. – Варлаам развёл руками. – Раз ты собираешься в монахи, стало быть, тоже дашь обет безбрачия.
– Это другое дело. Меня отвлекут от греховных дел и помыслов занятия наукой. К тому же моё будущее монашество – всего лишь вынужденная мера. Иначе я не смогу в полной мере заняться наукой.
Приятели умолкли. Варлаам, подойдя к корчмарю, заплатил за еду и питьё.
– Пойдём. Мне надо торопиться в обратный путь, – объявил он.
– Что ж, Бог тебе в помощь. Думаю, мы ещё увидимся.
Они вышли из корчмы и обменялись коротким рукопожатием.
– Если лихо тебе придётся, друже Витело, ступай ко мне в Перемышль. Чем смогу, помогу.
Простившись с товарищем, Варлаам поспешил на конюшню.
В полдень он уже мчался по безлюдному осеннему шляху на восход. В воздухе кружили первые снежинки – вестники скорой зимы.
Глава 11
Князь Лев, забравшись под жаркое беличье одеяло, старательно изображал из себя больного. Только прискакавший давеча из Холма Тихон да Мирослав знали истинную причину княжеской «хворобы». С унылым видом уставившись в бревенчатый потолок покоя, Лев слушал, как монашек Лелесова монастыря вполголоса читает молитву:
– Владыко Вседержителю, Святый Царю, наказуяй и не умерщвляяй, утверждаяй низпадающия и возводяй низверженныя, телесные человеков скорби исправляяй, молимся Тебе, Боже наш, раба Твоего Льва немощствующа посети милостию Твоею, прости ему всякое согрешение вольное и невольное…
В муравленой, выложенной изумрудными изразцами печи пылал огонь. Вздымающиеся языки пламени лизали берёзовые поленья. Лев с тяжким вздохом заворочался, повернулся на бок. Посмотрел в забранное богемским стеклом окно. Кажется, снова пошёл снег.
«Выступит Шварн или нет?» – мучил князя вопрос.
Тихон передал ему, что дядя Василько, узнав о готовящемся походе на ляхов, сильно разгневался на Шварна и отказался дать ему ратников. Брат Мстислав во всём послушен дяде и, стало быть, тоже не пойдёт. Остаётся проклятый Войшелг. Но, кажется, у него невпроворот дел в Литве. Как бы этот мальчишка Шварн не отказался от своих лихих намерений! Такой поворот событий не устраивал Льва. Хотелось ему, чтобы Шварн и его ближние бояре получили как следует по зубам. Вот тогда и поймут все люди Галицкой земли, и нарочитые в первую очередь, что ошибся князь Даниил, что не тому сыну передал он кормило правления своим обширным княжеством. Но вдруг что не так, вдруг проведают или заподозрят приспешники Шварна и Юраты, что он предупредил ляхов? Тогда Шварн, пока более сильный, обрушится на Перемышль! Боясь такого поворота событий, Лев открыто не поддержал дядю, а прикинулся больным. Если приедут гонцы от Шварна звать его на рать, ответит он: мол, выступил бы заедин с тобою, братец, да немощи телесные одолели.