Погоня - стр. 5
Писал он долго.
Линда отчаянно продрогла, но боялась произнести слово, чтобы не помешать Арбену. Она лишь молча посматривала на его хмурый лоб и плотно сжатые губы.
Аллея уже совершенно опустела, когда Арбен поставил наконец точку, закрыл записную книжку и протянул её Линде, негромко сказав:
– Я теперь словно мяч, из которого выпущен воздух.
Девушка сделала попытку раскрыть книжку, Арбен остановил её:
– Не сейчас, Линда. Дома прочтёшь.
Они пошли к выходу.
Сегодняшнее свидание оставило в душе девушки неприятный тревожный осадок, его не смогло снять даже искусство Арбена в импровизации, неизменно поражавшее Линду.
У входа из парка змеилась бесконечно бегущая лента; спина её, истоптанная тысячами ног, лоснилась в свете мерцающих панелей.
Линда предложила:
– Пойдём на подземку?
– Ненавижу лезть под землю, – пробурчал Арбен. – А ты что, замёрзла?
– Нет, ничего, – ответила Линда, у которой зуб на зуб не попадал.
Едва молодые люди ступили на ленту, осенний ветер набросился на них с удвоенной яростью.
Арбен снял куртку и накинул её на плечи девушки.
Улицы, по которым они проносились, были безлюдны: здесь, вдали от центра, город, населённый трудящимся людом, засыпал рано.
– Город вымер, – нарушил долгую паузу Арбен.
– Окна светятся, – возразила Линда.
– Ну и что? Панели остались гореть, – упрямо мотнул головой Арбен.
– Ты слишком мрачно настроен… Даже не рассказал мне про свой день.
– Нечего рассказывать.
– Как ты поранил руку?
Арбен буркнул:
– Расскажу в другой раз.
Линда согрелась под курткой Арбена, и настроение её немного улучшилось,
– Когда теперь увидимся, Арби? – спросила она. – Завтра понедельник, и я могла бы отпроситься пораньше.
– Не знаю, как теперь у меня сложится, цыганочка… Всё зависит от того, как пойдёт новое дело, о котором я тебе говорил, – сказал Арбен.
Когда они прощались, Линда спросила:
– У тебя теперь совсем не будет свободного времени?
– Пока не знаю. По видеофону договоримся, – ответил Арбен, голос его звучал глухо.
Придя домой, Линда села в качалку, зажгла торшер и вытащила из сумочки записную книжку.
Поначалу от внезапно подступившего волнения девушка не могла ни слова разобрать из того, что написал Арбен, – у неё почему-то внезапно мелькнула мысль, что это последняя его записка, нечто вроде завещания, и что они никогда больше не увидятся. Наконец, продираясь сквозь частокол зачёркнутых строк и фраз, слово за словом она прочитала: