Поглощенные туманом - стр. 37

Мужчина хохочет и достает очередную сигарету. Чиркает зажигалкой. Какое счастье, что больше не надо притворяться. Он не переваривает итальянок. Ненавидит их сухую кожу, худощавое тело. Другое дело иностранки. Их красота всегда пленяла его. С раннего детства. Поэтому он был счастлив снять с себя маску влюбленного Ромео, когда эта дурочка сделала все, как он хотел. И даже не подозревала об этом.

Дергать за веревочки и наблюдать, как марионетки подталкивают друг друга к краю пропасти – непередаваемое чувство. Но уже завтра он лично выйдет на сцену. И начнется настоящая игра.

Вечер как серая шаль опускается на маленький городок. Стылый морской ветер забирается под тонкую ветровку холодными прикосновениями. Зажигаются уличные фонари, янтарными точками озаряя пешеходную зону. Город оживает визгом молодежи и ревом скутеров. На дорогах мелькают яркие огни фар, скамейки заняты женщинами‑работягами в несуразной одежде на полном теле – слышится украинский говор.

Ника поправляет рюкзак и выходит следом за Стефано. В желудке приятная тяжесть, на кончике языка – привкус трюфельного крема. Она останавливается возле киоска. Его витрины завалены журналами и детскими игрушками. И почти все газеты раскрыты на сенсационной новости: «Возвращение Итальянского Потрошителя».

– Ника, – зовет ее Стефано, но она как завороженная смотрит на лицо чернокожей девушки, отмечая щербинку на переднем зубе, округлые темно‑шоколадные глаза и пышные африканские губы.

– Пойдем. – Мужчина подходит к Нике и неловко тянет за собой. Через силу она отрывается от фотографии. – Учитывая новости, тебе лучше не гулять так поздно.

– Даже с тобой? – вырывается у Ники.

Она с удивлением замечает, что ее рука спокойно лежит на рукаве Стефано, словно так и должно быть. И не дрожит.

– Даже со мной.

Они ускоряют шаг. На площади подростки гоняют на скейтах, взъерошенные, с модными ирокезами. У некоторых татуировки и пирсинг. Ника дергает себя за маленькую сережку‑звездочку на ухе. Все, что осталось от шальной девчонки, которая прокалывала нос и пупок, красила волосы в красный цвет и мечтала разрезать язык пополам.

– Паола не будет ругаться, что сегодня я не работала? Еще подумает, я увиливаю от работы.

Стефано смеется, и Ника впервые замечает, насколько мелодичный у него смех. Тихий, мягкий, с легкой хрипотцой и итальянским шармом.

– Поверь мне, Паола – последний человек на свете, который будет на кого‑то ругаться. Она даже не может уволить сотрудника. Терпит до последнего.

– Странно. Мне показалось, что с Анджело она весьма строга.