Погибель королей - стр. 84

– Началось, – сказала она.

Тьенцо взвизгнула и сделала шаг в сторону трапа. Хамезра схватила ее за руку.

– Соберись с силами, дочь, – сказала она Тьенцо. – Сегодня я с тобой. – И добавила, обращаясь ко мне: – Уходи, пока можешь.

Мы шли по участку спокойной воды, похожему на масляное пятно. Идеально гладкая вода, блестевшая, словно стекло, протянулась на триста футов. Все вокруг казалось умиротворенным и безопасным.

Затем воздух наполнился грохотом. Из центра «пятна» вырвалась колонна пара и воды. Когда вода полилась обратно, она создала воронку, словно утекая через отверстие в самом дне мира. Через несколько секунд перед нами возник вращающийся, извивающийся трехсотфутовый вихрь, водоворот, утекающий в бездонную тьму.

Мы обходили его, двигались по краю пропасти. Корабль кренился, но его удерживала в равновесии магия… хм… теперь я даже знаю, какая именно. «Страдание» развил чудовищную скорость, которую не могли ему дать ни паруса, ни гребцы.

Команда это заметила. На секунду моряки умолкли, а затем крики, стоны и приказы заглушил рев водоворота.

Я огляделся по сторонам. Безумная паника еще не началась, и Тераэт может постоять за себя. Мне показалось, что у нас есть еще время, прежде чем хаос превратится в безумие, – скорее всего, это произойдет, когда команда увидит, что это был всего лишь небольшой «клык», а не сама Глотка.

А мне хотелось сначала разобраться с одним делом.

Кирин не стал прощаться с Сурдье, но думал о нем, пока шел по извилистым улицам в сторону Верхнего круга. При других обстоятельствах Сурдье выдал бы ему сотню предположительно полезных советов о том, как вести себя в компании благородных людей. При других обстоятельствах Сурдье прочел бы ему несколько бесконечных лекций об этикете – он постоянно стремился к тому, чтобы его сын сделал карьеру музыканта. Такая точка зрения всегда казалась Кирину лицемерной, ведь Сурдье прекрасно понимал, что его успех в гильдии Гуляк зависел от склонности к магии, которую старик запрещал своему сыну развивать[46].

И Сурдье дал сыну только один совет: «Не ходи».

Кирин ни разу не задумался о том, что у Сурдье и Олы могут быть веские причины удерживать его. Он видел только то, что теперь у него появился шанс произвести впечатление на Морею, шанс получить награду за свои заслуги, а не за талант отца, шанс избавиться от демона, который – он был уверен – все еще выслеживал его. Шанс навсегда выбраться из Бархатного города и Нижнего круга.

Кроме того, Кирина одолевало любопытство.

Ночной воздух охладил огненную жару летнего дня в Кууре. Радужное мерцание Завесы Тиа и мягкий блеск всех трех лун подсвечивали небо. Тени, пошатываясь, брели по покрытой побелкой брусчатке, словно пьяница, которого возвращение домой к жене пугает больше, чем перспектива заснуть в переулке. По ночам на улицах Бархатного города было более оживленно, чем днем; ведь, в конце концов, это был квартал развлечений. Чтобы остаться неузнанными, люди кутались в плащи и закрывали лица капюшонами – грязные призраки, идущие из дома в бордель и обратно.