Погибель - стр. 42
Сотник кивнул.
– Два торунга! – крикнул он в холодный утренний воздух. – Второй и третий! Десять шагов!
Рубящим движением ладони он показал, где должны стоять воины.
За спиной Монтребана тут же родилось движение. Две цепочки латников, обнажив мечи, обошли его и миновали границу нифели. Коффа поймал себя на том, что шевелит губами, считая шаги. Три, четыре… пять… семь, восемь…
– Стоять! – прохрипел он.
Но торунги остановились и сами. Нифель сомкнулась вокруг них, будто трясина. Засветились мечи и кяфизы.
Монтребан цепко ощупывал глазами холмики и кусты, низинку с торчащими из нее верхушками молодых елок, гадая, откуда появится нечисть.
– Торунг на дорогу, – приказал он.
– Первый торунг! – скомандовал Хельгронд.
С закрепленными на спинах щитами воины первого торунга зашли в нифель и, разбрызгав дорожную глину, сравнялись с латниками второго и третьего отряда.
– Еще пять шагов!
– Пять шагов! – эхом отозвался сотник.
В тишине брякнуло железо.
Торунги слитно двинулись вглубь нифели, одним краем забираясь на небольшое возвышение, а другим по пояс утопая в колючем шкуйнике.
Монтребан поднялся.
– Копейщики.
Полусотня копейщиков с длинными, в два человеческих роста копьями нагнала застывшие строгой линией торунги.
Нифель осталась безучастной.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Коффа северянина, щурясь на безмолвный фиолетовый дорожный изгиб.
– Ловушка, – шевельнул челюстью Хельгронд.
– Ловушка… Ты считаешь, что у нифели достанет разума?
– Всякий хищник, охотясь, способен на хитрость, мой грольд, – сотник смело взглянул в глаза Монтребану.
– Мы противостоим судьбе, а не хищнику, – усмехнулся Коффа. – В этом-то все и дело.
Широким шагом, завалив меч на плечо, он принялся спускаться к дороге и ожидающим команд торунгам. Хельгронд и остальные двинулись за ним. Сбоку, прикрывая, возник Фральпин, улыбнулся, вытянув тонкий, изящный клинок, чем-то похожий на него самого.
– А еще дело в том, – добавил Монтребан, остановившись на границе нифели, – что с ней нельзя договориться.
Фиолетовый цвет, будто вода, омыл сапоги.
Монтребан незаметно набрал воздуха в грудь. Глупо, но ему каждый раз казалось, что в нифели нечем дышать.
Шаг.
Нифель ударила по глазам, вымарывая краски. Только латники и копейщики впереди сохранили свои цвета. Все остальное потускнело и вымерзло.
Глина захрустела под сапогами, будто он шел по сухим осенним листьям. Чужая земля, мертвая, ничья. Гибель мира.
Как это исправить, если это – судьба?
Монтребан скрипнул зубами. Хор-роший вопрос.
Воины расступились, и он вышел вперед. Завалившаяся набок телега оказалась совсем рядом. Чуть дальше темнела изгородь. На жердине висела позабытая рубаха, мела рукавом по спутанным травяным стеблям.