Погибель - стр. 18
– Все?
– Вряд ли. Скорее, до трех. Может, до двух. Но это значит, Кеюм, что ты станешь сродни рядовому воину.
Клембог хмыкнул.
Он взял кяфиз с ладони цольмера и поднес его к глазам. Кяфиз не звенел. Кяфиз был железной пустышкой.
Пустышка хрупнула в сжатом кулаке.
– Пусть. Нифель отступила?
– Да. И есть еще одна хорошая новость.
– Какая?
Ольбрум перегнулся через стол. От него пахло горькими травяными мазями.
– Капля, – прошептал он так, словно ему мечом перерубило горло.
– Что? – не расслышал гауф.
Худой Скаун как раз рассказывал, как бился с латниками, и озвучивал свист клинков. Ш-ших, дзон-нг, ф-фиу-у…
– Капля, – повторил Ольбрум. – Погибель. Это ее свет отбросил нифель. И аззат не закрывался из-за нее. И выползень тогда…
– Погоди.
Клембог почувствовал, как сердце его забилось надеждой. Если это Капля… О, боги, значит, к вам иногда можно обращаться без хулы!
– Где она?
Он все-таки расплескал похлебку из миски. Варево потекло по столешнице, закапало на пол.
– В дальних комнатах.
– Веди! Погоди.
Клембог поймал старика за рукав балахона.
Ольбрум нырнул в арку и засеменил по коридору, то пропадая во тьме, то возникая в отблесках факельного света. Гауф ковылял за ним, держа пальцы на его плече. Все равно как слепец какой.
– Она еще спит, – заметил цольмер.
– Кто на страже?
– Хефнунг.
– Это хорошо, – сказал Клембог. – Сколько погибло?
– Двое. Рамоль Эспир и Аццик, рыбак с низин. У Аццика два сына остались, жена. Рамоль был еще не женат.
– Рамоля помню… помнил, – поправился гауф. – Три кяфиза.
– Три.
– Рыжий.
– Нет, черный.
Из высеченных в камне кладовых дохнуло холодом. Перегородка, новая арка с поворотом. Почему черный, подумал Клембог. Рыжий. Или это не Рамоль рыжий?
По левой стороне коридора, в углублениях, зажелтели двери жилых комнат.
– Здесь, – Ольбрум остановился у третьей.
Он несколько раз стукнул в дерево. С той стороны звякнуло железо, послышался шорох, глухие шаги, щелчок засова.
– Проходите, – распахнул дверь Титус.
Он посторонился, втянув живот.
– Где? – спросил Клембог.
Но уже увидел и сам.
Кровать, застеленная красно-зеленым покрывалом. Гора подушек. И наискосок – тоненькая фигурка в белом платье, испятнанном узором витражного окна.
Капля.
– Девчонка девчонкой, – шепнул сбоку Титус, – не скажешь даже, что Погибель.
Клембог шагнул к кровати.
Вблизи отсвет окна не мешал глазам. Капля действительно была похожа на девушку лет семнадцати. Волосы коротковаты, а так…
Дочь у него могла бы быть такой. Тоненькой, воздушной, с нежными губами и озорной челкой. С глазами, похожими на два лесных цветика, темно-светло-синими.