Поезд идет на восток - стр. 9
2. Российско-китайская граница.
К Улан-Удэ мы подъезжали по широкой долине замечательной красоты, которую ей придавала протекающая посередине река Селенга с живописными берегами. Ее вода, казалось, вообще не движется, а как будто величаво стоит на месте. Кое-где она разветвлялась на рукава, а где-то собиралась в единый
поток и уже становилось видно, что ее медлительность и величавость только кажущаяся – река стремительно мчится вперед.
Река Селенга
Фото из личного архива автора
Город Улан-Удэ из окна вагона выглядел небольшим и совсем невзрачным. Уже через несколько минут промелькнули привокзальные постройки, и поезд остановился у вокзала. На небольшой станции было столпотворение языков и народов: монголы, буряты, русские, китайцы и даже американцы из нашего же поезда, которые вышли фотографироваться на фоне экзотики и фотографировали бегающих по перрону грязных цыганят из Средней Азии. Взрослые цыгане толпились тут же у стены вокзала. Барон их табора в живописном азиатском халате, распахнутом на огромном животе и в тюбетейке прохаживался неподалеку, внимательно наблюдая за происходящим. Но, надо отдать им должное, никто из цыган не приставал к пассажирам, а их дети не клянчили у иностранцев деньги. Трудно объяснимая ситуация в современной России: то ли это не совсем цыгане, то ли московская «цивилизация» до них еще не дошла.
Петровский завод – место ссылки декабристов – из окна вагона современного экспресса в конце ХХ века оказался совсем даже и не страшным, хотя и далековато, но зато природа здесь все же уникальная, во всяком случае в это время года. Вообще мне показалось странным, что снег и холод остались в Европе, а в Сибири, от одного названия которой уже пробивает жуткий озноб, на протяжении всего пути светит солнце, погода чудная, довольно тепло. Меня заинтересовало, неужели здесь нет никаких упоминаний о сосланных сюда декабристах, поэтому я вышел из вагона посмотреть. Нет, все в порядке, у небольшого вокзала установлена слегка заросшая от времени, заброшенная каменная плита с портретами и именами нескольких из них. Интересно, а где же остальные?
После Читы, которую проскочили ночью, и которая не оставила никаких впечатлений, начались голые сопки и степи. Вот здесь места действительно унылые. Поезд медленно полз в сторону границы. От Улан-Удэ в нашем купе уже ехал молодой китаец из Харбина, который, по его словам, имеет в Улан-Удэ какое-то дело.
Когда проводник раздал таможенные декларации, все засуетились, и мне пришлось активно помогать китайцам ее заполнять, хотя и сам-то видел декларацию впервые в жизни, но ведь ни русским, ни английским языком, на которых была составлена декларация, большая часть пассажиров нашего вагона, естественно, не владела. Закончив с этим хлопотным делом, китайцы притихли и насторожились: не то везут что-то недозволенное, не то просто традиционно боятся всякого контакта с представителями власти. Действительно, кто их знает, с какой ноги сегодня встал пограничник или таможенник, который придет для контроля.